Авторская колонка — 15:24 19 Марта 2014 —
Двойной удар
Андрей Колесников, Украинский кризис обостряют не только дела, но и слова
Украинский кризис был обложен словами-фантомами, отчасти потерявшими смысл, отчасти используемыми каждой стороной многовекторного конфликта по своему усмотрению. «Легитимность». «Фашисты». И — «бандеровцы». Все, кто не за присоединение Крыма, — «бандеровцы». Все, кто вышли на шествие против войны, вся золотушная московская интеллигенция, все креаклы и хипстеры — «бандеровцы». «Жиды», продавшиеся «бандеровцам», — самый пикантный оксюморон нашего времени. Как это новое общественно-политическое явление определил коллега Леонид Гозман: «жидобандеровцы». Особенно пикантно звучит квалификация новой власти в Киеве как «хунты» и «неонацистов» в устах теоретика «консервативной революции», ультраправого идеолога Александра Дугина, публикатора зарубежных околофашистских теоретиков. Понятно, что он не ставит из конъюнктурных соображений знак равенства между нацистами и фашистами, но странным выглядит в устах столь солидного знатока ультраправой бормотологии разведение по разным смысловым углам этих близких друг другу понятий. Слово «фашизм» используется всеми сторонами как синоним всего плохого. В Киеве — «фашисты», в Москве — тоже. И то и другое — некоторая натяжка. Украинский национализм не является доминирующей силой киевской революции. Он присутствует в ней в той же степени, в какой и в российском оппозиционном движении. Русские националисты тоже пытались въехать в большую политику на демократической и либеральной протестной волне 2011–2012 годов. Понятно, что символика украинского национализма и его персонификация более четкая, чем в России. Классика русского фашизма Константина Родзаевского с его «Слава России!» у нас вряд ли кто-то помнит и даже знает. А Бандера с его «Слава Украине!» — вот он, как на ладони: хочешь мифологизируй его, хочешь пиши реальную историю. Персоналистский режим в России тоже нельзя назвать фашистским — несмотря на корпоративизм и православный чекизм отдельных представителей госкапиталистического истеблишмента. Особенно характерны для нынешней ситуации танцы вокруг понятия «легитимность», оторвавшегося от материнской юридической платы чрезвычайно далеко. Что неизбежно в ситуации столь мощной турбулентности уже мирового масштаба. С точки зрения международного права, которое поддерживает и территориальную целостность государств, и право наций на самоопределение, крымский референдум может быть признан и легитимным, и нелегитимным. Легитимность, то есть, по-простому говоря, законность, тоже можно трактовать по-разному. И с точки зрения строго позитивного права, то есть в соответствии с буквой законов, и с точки зрения естественного права, да чего там — можно и с позиций божественного права. Что описывается старой русской формулой «Закон что дышло: куда повернешь, туда и вышло». Надо было аннексировать Крым — и сделали это под канонаду сообщений на лентах: Путин заверил Меркель (Обаму — нужное подчеркнуть), что референдум в Крыму легитимен. Ту же легитимность можно оценивать и по масштабу явления. Например, президент Путин выбран в ряде регионов с существенными нарушениями избирательного законодательства, по факту он представляет лишь часть россиян, соответственно, его легитимность, несмотря на общероссийские результаты выборов в его пользу, ограниченная. А с той точки зрения, что абсолютное большинство граждан Крыма, несмотря на небезупречность процедуры, проголосовало за присоединение к России, это решение — легитимно. Ведь при всех процедурных издержках понятно, какая огромная масса людей — «за». Виктор Янукович изгнан со своего поста отнюдь не по закону, то есть, по сути, новая власть в Киеве нелегитимна, но явным образом все это произошло по воле народа, которая тоже есть высшая легитимность. В общем, не только дела заводят стороны украинского кризиса в тупик, но и слова. «Фашист» идет на «фашиста», попутно меряясь легитимностью. Мифические поклонники Бандеры еврейского происхождения занимаются на Майдане антисемитизмом. Россияне сплачиваются «как нация» по ходу захвата чужой территории. И у каждого припасен аргумент системы «Сам дурак!» или старая микросхема «А в Америке негров линчуют!». Есть, впрочем, еще статья, карающая за экстремизм, которую любят использовать в отношении демократической прессы. Она применяется в связи с вышеприведенными словами. Только все зависит от того, кто сказал. Вот вышеупомянутый Дугин пишет в сети: «Они защищают убийц, оккупантов, нацистов и НАТО. Все участники марша пятой колонны приговорены (историей, народом, нами). «Сколько раз ты встретишь его, столько раз его и убей». Тут перевранная цитата — «Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей!» — из стихотворения Константина Симонова «Если дорог тебе твой дом» (само название, кстати, было когда-то рефреном гимна партии «Наш дом — Россия»). Ребята, а этот язык вражды — не экстремизм? А киселевское, про Америку, про то, что Россия может превратить США в «радиоактивный пепел» — не экстремизм? Некоторые слова в эпоху надвигающейся «холодной войны» и охоты на ведьм внутри страны все-таки имеют не двойной смысл, а прямое значение. gazeta.ru 18 марта 2014 Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
|
|
Поделись новостью с друзьями: |
|
432
