Юлия Латынина, журналистка

Первые двенадцать лет своего правления Путин ни на что не реагировал, и это было принципиально. Реагировать — значило прогибаться. Проявлять слабость. Толпа в Карачаево-Черкесии взяла приступом Дом правительства, после того как зять президента расстрелял посреди города семь человек? Значит, президент должен остаться на посту, ибо уволить — это прогнуться. Чирикова хочет отстоять Химкинский лес? Значит, надо рубить, ибо остановиться — значит показать слабость.

И четыре последних года у нас было даже разделение труда. Был смешной Дмитрий Медведев, который все время обещал: разобраться с делом Магнитского, аварией на Ленинском, найти тех, кто избил Кашина, — и было молчаливое, олимпийское недеяние Путина. Не потому, что ему так уж лично дороги подонки, утащившие из бюджета 250 млн долл., а потому, что реагировать — значит прогибаться.

И вся вертикаль, естественно, это чувствовала, и не прогибалась вслед за Путиным. И так получалось, что на самом верху — непрогибаемый. А ниже — неприкасаемые. Не было случая, чтобы чиновника в путинском окружении уволили из-за скандала, какого бы размера скандал ни был.

И вдруг — с началом массовых митингов — это олимпийское спокойствие как языком слизнуло. Посыпались «бандерлоги» и «презервативы», и важно тут было даже не то, что реакция Путина вызвала возмущение протестующих, а что она вообще была. Потом начались массовые митинги анчоусов, и да, конечно, власть показала, что при наличии админресурса и денег она может собрать больше, чем оппозиция. Но проблема в том, что это была реакция. Оппозиция начинала. Власть реагировала.

А потом вдруг в Казани менты убили очередную жертву, и власть, которая всегда взирала на это с олимпийским спокойствием, вдруг засуетилась. Некоторые, кто еще не прочухал изменившегося тренда, вроде сенатора Торшина, по привычке высказались на тему, какое в Татарии замечательное МВД, но сама-то власть засуетилась, мелко засучила лапками и, хотя она ничего не сделала и не может в принципе сделать с садистами в погонах, прогнулась.
Теперь Путину предстоит новая проблема — формирование правительства. Задача непростая, по многим причинам. Например, у Медведева собственной команды нет (не Юргенса же в замы?), значит, эту команду все равно будет назначать Путин, значит, в правительстве не будет, скажем, Сечина, потому что, если назначить Сечина в правительство, он будет весомей премьера.

Но самая принципиальная сложность в следующем. Путин никогда не менял министров под давлением общественного мнения. «Норд-Ост» ли, Беслан — силовики оставались на местах. Евсюков ли расстреливает людей — Нургалиев неприкасаем. Дезоморфиновых наркоманов уже называют «детьми Голиковой», потому что два самых распространенных и дешевых лекарства для изготовления дезоморфина продает по демпинговым по сравнению с героином ценам компания «Фармстандарт», — Голикова священна. Уволить — значит прогнуться.
Теперь Путин стоит перед выбором. Оставить прежних министров — означает катастрофы в буквальном смысле слова. Не абстрактные, социальные, а технические. Падающие самолеты. Взрывающиеся электростанции, тонущие корабли. Когда утонет еще три «Булгарии» и взорется еще две Саяно-Шушенских ГЭС, даже анчоус может возроптать. Существующая техническая инфраструктура российского государства в принципе несовместима с родо-племенными социальными отношениями типа «вождь мне дал, я украл».

Плюс потеря управляемости страны. Уже ясно, например, что саммит стран АТЭС не пройдет на острове Русский в роскошных гостиницах, построенных из завезенных по мосту материалов, потому что моста нет до сих пор. Гости, судя по всему, будут жить на специально арендованных круизных суперлайнерах, да уже и для перевозки их вроде бы закупают дорогущие катера. То же самое в Сочи: прицип неприкасаемости в сочетании с коррупцией привел к тому, что совокупный размер отката, который просят разные группы чиновников за допуск к олимпийским объектам, превосходит любые, самые коррупционные нормы прибыли. Все это — равно как и зверства полиции — казалось безопасным, пока народ смирно сидел в стойле, но когда на Болотную выходит 140 тыс. человек, такие вещи чреваты.

А если выгнать старых и набрать новых, то а) получится, что власть прогнулась, б) старые обидятся и в) нет никаких гарантий, что новые будут лучше.

Дилемма-с.

еж.ру

Поделись новостью с друзьями:

<div style="border:1px; width:450px; border-color:#701c1f; background-color:#F5F5F5; font-family:Verdana, Arial, Helvetica, sans-serif"><div style="float:right; text-align:right"><a href="http://polit.pro"><img src="http://polit.pro/logo.png" height="15"/></a><br /><a href="<?if()?><?else?>/_nw/9/05805247.jpg<?endif?>" class="class1"><img src="/_nw/9/05805247.jpg" width="105" border="2"></a></div><b style="font-size:13px"><span style="color:#701c1f;">06 Апреля 2012</span> - Непрогибаемые. Первые двенадцать лет своего правления Путин ни на что не реагировал, и это было принципиально.</b><br /><span style="font-size:11px"><a href="/news/1-0-27" title="Ещё материалы >>>" style="text-decoration:none; color:#000000"><div id="nativeroll_video_cont" style="display:none;"></div>Первые двенадцать лет своего правления Путин ни на что не реагировал, и это было принципиально. Реагировать — значило прогибаться. Проявлять слабость. Толпа в Карачаево-Черкесии взяла приступом Дом правительства, после того как зять президента расстрелял посреди города семь человек? Значит, президент должен остаться на посту, ибо уволить — это прогнуться. Чирикова хочет отстоять Химкинский лес? Значит, надо рубить, ибо остановиться — значит показать слабость. <br /><br /> И четыре последних года у нас было даже разделение труда. Был смешной Дмитрий Медведев, который все время обещал: разобраться с делом Магнитского, аварией на Ленинском, найти тех, кто избил Кашина, — и было молчаливое, олимпийское недеяние Путина. Не потому, что ему так уж лично дороги подонки, утащившие из бюджета 250 млн долл., а потому, что реагировать — значит прогибаться. <br /><br /> И вся вертикаль, естественно, это чувствовала, и не прогибалась вслед за Путиным. И так получалось, что на самом верху — непрогибаемый. А ниже — неприкасаемые. Не было случая, чтобы чиновника в путинском окружении уволили из-за скандала, какого бы размера скандал ни был. <br /><br /> И вдруг — с началом массовых митингов — это олимпийское спокойствие как языком слизнуло. Посыпались «бандерлоги» и «презервативы», и важно тут было даже не то, что реакция Путина вызвала возмущение протестующих, а что она вообще была. Потом начались массовые митинги анчоусов, и да, конечно, власть показала, что при наличии админресурса и денег она может собрать больше, чем оппозиция. Но проблема в том, что это была реакция. Оппозиция начинала. Власть реагировала. <br /><br /> А потом вдруг в Казани менты убили очередную жертву, и власть, которая всегда взирала на это с олимпийским спокойствием, вдруг засуетилась. Некоторые, кто еще не прочухал изменившегося тренда, вроде сенатора Торшина, по привычке высказались на тему, какое в Татарии замечательное МВД, но сама-то власть засуетилась, мелко засучила лапками и, хотя она ничего не сделала и не может в принципе сделать с садистами в погонах, прогнулась. <br /> Теперь Путину предстоит новая проблема — формирование правительства. Задача непростая, по многим причинам. Например, у Медведева собственной команды нет (не Юргенса же в замы?), значит, эту команду все равно будет назначать Путин, значит, в правительстве не будет, скажем, Сечина, потому что, если назначить Сечина в правительство, он будет весомей премьера. <br /><br /> Но самая принципиальная сложность в следующем. Путин никогда не менял министров под давлением общественного мнения. «Норд-Ост» ли, Беслан — силовики оставались на местах. Евсюков ли расстреливает людей — Нургалиев неприкасаем. Дезоморфиновых наркоманов уже называют «детьми Голиковой», потому что два самых распространенных и дешевых лекарства для изготовления дезоморфина продает по демпинговым по сравнению с героином ценам компания «Фармстандарт», — Голикова священна. Уволить — значит прогнуться. <br /> Теперь Путин стоит перед выбором. Оставить прежних министров — означает катастрофы в буквальном смысле слова. Не абстрактные, социальные, а технические. Падающие самолеты. Взрывающиеся электростанции, тонущие корабли. Когда утонет еще три «Булгарии» и взорется еще две Саяно-Шушенских ГЭС, даже анчоус может возроптать. Существующая техническая инфраструктура российского государства в принципе несовместима с родо-племенными социальными отношениями типа «вождь мне дал, я украл». <br /><br /> Плюс потеря управляемости страны. Уже ясно, например, что саммит стран АТЭС не пройдет на острове Русский в роскошных гостиницах, построенных из завезенных по мосту материалов, потому что моста нет до сих пор. Гости, судя по всему, будут жить на специально арендованных круизных суперлайнерах, да уже и для перевозки их вроде бы закупают дорогущие катера. То же самое в Сочи: прицип неприкасаемости в сочетании с коррупцией привел к тому, что совокупный размер отката, который просят разные группы чиновников за допуск к олимпийским объектам, превосходит любые, самые коррупционные нормы прибыли. Все это — равно как и зверства полиции — казалось безопасным, пока народ смирно сидел в стойле, но когда на Болотную выходит 140 тыс. человек, такие вещи чреваты. <br /><br /> А если выгнать старых и набрать новых, то а) получится, что власть прогнулась, б) старые обидятся и в) нет никаких гарантий, что новые будут лучше. <br /><br /> Дилемма-с. <br /><br /> еж.ру <script> var container = document.getElementById('nativeroll_video_cont'); if (container) { var parent = container.parentElement; if (parent) { const wrapper = document.createElement('div'); wrapper.classList.add('js-teasers-wrapper'); parent.insertBefore(wrapper, container.nextSibling); } } </script> </a></span></div>