Аналитика — 07:25 07 Марта 2013 —
Власть без права передачи
Главный итог правления любого пожизненного диктатора — то, что происходит после его ухода, каким образом появляется следующая власть
История Венесуэлы после Уго Чавеса станет доказательством того, насколько разумна и способствует политической стабильности норма демократических государств, жестко ограничивающая срок пребывания одного человека на высшем государственном посту. Сам контекст, в котором мир узнал о смерти команданте Чавеса, показателен. Сначала панамский дипломат Гильермо Кочес заявляет, что мозг президента Венесуэлы умер еще два месяца назад. После этого официально объявленный Чавесом преемник, вице-президент Николас Мадуро, вдруг сообщает, что Чавеса заразили «враги», что его состояние резко ухудшилось, и объявляет о высылке из страны военного атташе США. А уже на следующий день после этого и за день до истечения крайнего срока, когда по конституции Венесуэлы президент объявляется «абсолютно отсутствующим» и должны быть назначены новые выборы, власти Венесуэлы признают смерть Чавеса. Этот контекст сразу ставит под сомнение правдивость сведений о дате ухода команданте. Уже летом 2011 года, когда Чавес сам объявил о своем онкологическом заболевании, было понятно, что у него нет чисто физиологических шансов править весь очередной срок. В феврале 2012 года он перенес новую операцию, но в октябре того же года все равно пошел на президентские выборы, не захотев передать власть тому же Николасу Мадуро. Хотя тот, возможно, тоже выиграл бы выборы при пиар-поддержке команданте Чавеса. Но Чавес предпочел умереть президентом, предварительно продавив через парламент поправку, отменяющую ограничение на количество президентских сроков. Диктаторы редко уходят сами, как это сделал тот же Франко, правда, после почти 40 лет единоличного правления. Они умирают на «боевом посту» или впадают в немощность после болезней, как португальский диктатор Антониу Салазар, за которого в последние два года его жизни фактически правил номинальный президент страны Америку Томаш, создавая для перенесшего инсульт тирана иллюзию того, что тот продолжает управлять страной. И в любом случае для каждой страны после правления такого бессрочного диктатора наступает неизбежный тест на прочность политической системы — чаще всего система не выдерживает, и начинается новый этап политической истории. Степень цивилизованности любой страны в современном мире однозначно определяется процедурой передачи власти. Особенно трудным подобное испытание — смена правителя — становится для недемократических стран с фактически пожизненными лидерами, но формально существующими демократическими процедурами. Венесуэла относительно демократическая страна, там допускают до выборов кандидата от объединенной оппозиции (и это действительно оппозиция, а не квазиоппозиционные партии, как в том же российском парламенте). И этот кандидат имеет возможность выиграть выборы в крупных городах, как это произошло с соперником Чавеса на последних выборах Энрике Каприлесом-Радонски. Но предположить, как будут развиваться события после досрочных выборов, не приведет ли смерть Чавеса к новой веренице военных переворотов в этой стране, невозможно. Теперь уже даже на американском континенте, пережившем немало диктатур разного толка, пожизненное президентство становится дурным тоном и анахронизмом, не говоря уже о Европе, где появление новых салазаров и франко просто исключено. В любом случае для политика умение вовремя и добровольно уйти со сцены — едва ли не большая доблесть, чем способность эффективно управлять страной. А общая для цивилизованных стран норма конституционного ограничения сроков правления одного лица или (как в той же Великобритании) сочетание монархии с развитой процедурой демократических выборов, обеспечивающей спокойную смену исполнительной власти, — залог прочности и стабильности всей государственной конструкции. Уход даже самого выдающегося политика — а Чавес для Венесуэлы несомненно был таковым хотя бы потому, что правил дольше всех в истории страны, не считая самого Боливара, — может быть национальным горем, но не должен становиться политической катастрофой. Лучшая политическая система — та, которая с минимальными издержками переживает любую смену власти, чем бы она ни была вызвана — итогами выборов или смертью главы государства. А популярные в некоторых не слишком развитых с точки зрения политической культуры государствах представления, согласно которым несменяемость власти и есть главная гарантия стабильности политической системы, мягко говоря, противоречат реальности и здравому смыслу. Такие системы «вечного» единоличного лидерства чаще всего оказывается залогом грандиозных политических потрясений, которые существенным образом ревизуют, а иногда просто разрушают систему, которую строили пожизненные диктаторы. В мире нет ничего вечного, поэтому не может быть и власти без права передачи. Фотография: Jorge Silva/Reuters
Газета.ру
|
|
Поделись новостью с друзьями: |
|
619
