Террор и город

В Средние века город сворачивал торговлю и уходил за крепостные стены, как только возникала военная угроза. Формально Парижу еще очень далеко до осажденной крепости. Но Франсуа Олланд говорит о «режиме закрытости» и называет произошедшие в пятницу события «актом войны». А сами французы утверждают, что «приняли вызов».

Это значит, что часовой механизм трансформации запущен. Свобода выбора заменяется необходимостью. А крепость тем и отличается от ярмарки, что у ее обитателей/защитников нет альтернативы.

Отсюда и ответ на вопрос, почему мишенью террористов стал именно Париж — главный символ западных свобод. В том числе и потребительских.

Современный террор нередко трактуют как форму социального и религиозного протеста против общества потребления. Но насилие не просто вынуждает обывателя выйти из зоны комфорта. Изменяется расстановка сил между потребителями и поставщиками основных ресурсов: сырья и рабочей силы.

Неслучайно «Исламское государство» — порождение арабского Востока, чьи ключевые активы — нефть и многочисленное население — в последнее время резко подешевели. По данным Всемирного банка, монархии Персидского залива потеряют только в этом году 275 миллиардов долларов. Следовательно, поддерживать социальную стабильность нефтяным автократиям сегодня намного сложнее, чем в середине нулевых, когда цена барреля неуклонно стремилась к 100 долларам.

Кстати, сырьевое ралли десятилетней давности стало не в последнюю очередь результатом терактов 11 сентября. Точнее, тех выводов, которые извлекли из них США. Усилиями антисаддамовской коалиции Ирак, крупнейший экспортер нефти, был на долгие годы выведен из игры, что не могло не отразиться на ценах.

По факту, наибольшую выгоду от «равноудаления» Саддама Хуссейна получили Саудовская Аравия, Катар и прочие эмиры, сидящие на скважинах. Хотя из этого, конечно же, не следует, что именно они разыграли комбинацию, завершившуюся войной в Ираке.

Точно так же нет стопроцентных доказательств, что за ИГ стоит какая-то из монархий Залива. Но объективно деятельность полувиртуального халифата — на руку Эр-Рияду и/или Дохе. Новый экстремистский проект направляет вовне энергию саудовских и катарских борцов за социальную справедливость и чистоту веры. А их потенциальные жертвы спасаются не в королевствах и эмиратах соплеменников, а в Европе. И когда вновь прибывшие мигранты устраивают теракты, Запад не может не признать, что дешевая нефть — отнюдь не безусловное благо.

Весьма символично, что как раз в Париже чуть более 40 лет назад было учреждено Международное энергетическое агентство (МЭА), объединяющее основных импортеров нефти — то есть противовес ОПЕК. Запад пытался обезопасить себя от выпадов, подобных нефтяному эмбарго, объявленному арабскими странами в 1973 году.

Решающий ответный удар по глобальной партии ресурсов нанесли вовсе не Франция или МЭА. Но он оказался очень болезненным. Сегодня мировым лидером по добыче нефти является не Саудовская Аравия, неформальный лидер ОПЕК, и даже не Россия, которая не входит в картель, но однозначно выигрывает от дороговизны энергоносителей. Главный продавец «черного золота» — теперь и его главный покупатель, США. Поэтому американцев, а не ОПЕК, отныне называют главными регуляторами нефтяного рынка.

Инфраструктура Запада все меньше и меньше зависит от ресурсов Востока. И энергоносителями дело не ограничивается. Развитие робототехники и трехмерной печати минимизирует потребности в неквалифицированной рабочей силе.

Соответственно, чем дешевле баррель, тем выше для монархий Залива риск столкнуться с кризисом перепроизводства (и топливного, и демографического), плавно переходящим в острый политический кризис. Тем не менее нефтяные шейхи и эмиры сохраняют олимпийское спокойствие. Иначе сложно объяснить нежелание Саудовской Аравии и ОАЭ поддержать недавнее предложение Кувейта и призвать всех производителей — а не только членов ОПЕК — сократить добычу нефти.

Эта дискуссия завязалась в начале ноября. А в середине месяца террористы атаковали Париж. Масштабная наземная операция против ИГ выглядит вполне реальным сценарием.

Скорее всего, это заметно взбодрит нефтяные котировки. Но уже сам факт возведения Западом крепостных стен повышает шансы автократий Востока на выживание. Ведь когда ярмарочный торг становится неуместен и город выбирает исключительно между жизнью и смертью, о стоимости провианта и рабочих рук уже мало кто задумывается.

Александр Бирман
Журналист
lenta.ru

Оставаться в курсе всех наших новостей?

<div style="border:1px; width:450px; border-color:#701c1f; background-color:#F5F5F5; font-family:Verdana, Arial, Helvetica, sans-serif"><div style="float:right; text-align:right"><a href="http://polit.pro"><img src="http://polit.pro/logo.png" height="15"/></a><br /><a href="<?if()?><?else?>/_nw/288/10104135.jpg<?endif?>" class="class1"><img src="/_nw/288/10104135.jpg" width="105" border="2"></a></div><b style="font-size:13px"><span style="color:#701c1f;">17 Ноября 2015</span> - Террор и город</b><br /><span style="font-size:11px"><a href="/news/1-0-27" title="Ещё материалы >>>" style="text-decoration:none; color:#000000"><div id="nativeroll_video_cont" style="display:none;"></div>В Средние века город сворачивал торговлю и уходил за крепостные стены, как только возникала военная угроза. Формально Парижу еще очень далеко до осажденной крепости. Но Франсуа Олланд говорит о «режиме закрытости» и называет произошедшие в пятницу события «актом войны». А сами французы утверждают, что «приняли вызов». <br /><br /> Это значит, что часовой механизм трансформации запущен. Свобода выбора заменяется необходимостью. А крепость тем и отличается от ярмарки, что у ее обитателей/защитников нет альтернативы. <br /><br /> Отсюда и ответ на вопрос, почему мишенью террористов стал именно Париж — главный символ западных свобод. В том числе и потребительских. <br /><br /> Современный террор нередко трактуют как форму социального и религиозного протеста против общества потребления. Но насилие не просто вынуждает обывателя выйти из зоны комфорта. Изменяется расстановка сил между потребителями и поставщиками основных ресурсов: сырья и рабочей силы. <br /><br /> Неслучайно «Исламское государство» — порождение арабского Востока, чьи ключевые активы — нефть и многочисленное население — в последнее время резко подешевели. По данным Всемирного банка, монархии Персидского залива потеряют только в этом году 275 миллиардов долларов. Следовательно, поддерживать социальную стабильность нефтяным автократиям сегодня намного сложнее, чем в середине нулевых, когда цена барреля неуклонно стремилась к 100 долларам. <br /><br /> Кстати, сырьевое ралли десятилетней давности стало не в последнюю очередь результатом терактов 11 сентября. Точнее, тех выводов, которые извлекли из них США. Усилиями антисаддамовской коалиции Ирак, крупнейший экспортер нефти, был на долгие годы выведен из игры, что не могло не отразиться на ценах. <br /><br /> По факту, наибольшую выгоду от «равноудаления» Саддама Хуссейна получили Саудовская Аравия, Катар и прочие эмиры, сидящие на скважинах. Хотя из этого, конечно же, не следует, что именно они разыграли комбинацию, завершившуюся войной в Ираке. <br /><br /> Точно так же нет стопроцентных доказательств, что за ИГ стоит какая-то из монархий Залива. Но объективно деятельность полувиртуального халифата — на руку Эр-Рияду и/или Дохе. Новый экстремистский проект направляет вовне энергию саудовских и катарских борцов за социальную справедливость и чистоту веры. А их потенциальные жертвы спасаются не в королевствах и эмиратах соплеменников, а в Европе. И когда вновь прибывшие мигранты устраивают теракты, Запад не может не признать, что дешевая нефть — отнюдь не безусловное благо. <br /><br /> Весьма символично, что как раз в Париже чуть более 40 лет назад было учреждено Международное энергетическое агентство (МЭА), объединяющее основных импортеров нефти — то есть противовес ОПЕК. Запад пытался обезопасить себя от выпадов, подобных нефтяному эмбарго, объявленному арабскими странами в 1973 году. <br /><br /> Решающий ответный удар по глобальной партии ресурсов нанесли вовсе не Франция или МЭА. Но он оказался очень болезненным. Сегодня мировым лидером по добыче нефти является не Саудовская Аравия, неформальный лидер ОПЕК, и даже не Россия, которая не входит в картель, но однозначно выигрывает от дороговизны энергоносителей. Главный продавец «черного золота» — теперь и его главный покупатель, США. Поэтому американцев, а не ОПЕК, отныне называют главными регуляторами нефтяного рынка. <br /><br /> Инфраструктура Запада все меньше и меньше зависит от ресурсов Востока. И энергоносителями дело не ограничивается. Развитие робототехники и трехмерной печати минимизирует потребности в неквалифицированной рабочей силе. <br /><br /> Соответственно, чем дешевле баррель, тем выше для монархий Залива риск столкнуться с кризисом перепроизводства (и топливного, и демографического), плавно переходящим в острый политический кризис. Тем не менее нефтяные шейхи и эмиры сохраняют олимпийское спокойствие. Иначе сложно объяснить нежелание Саудовской Аравии и ОАЭ поддержать недавнее предложение Кувейта и призвать всех производителей — а не только членов ОПЕК — сократить добычу нефти. <br /><br /> Эта дискуссия завязалась в начале ноября. А в середине месяца террористы атаковали Париж. Масштабная наземная операция против ИГ выглядит вполне реальным сценарием. <br /><br /> Скорее всего, это заметно взбодрит нефтяные котировки. Но уже сам факт возведения Западом крепостных стен повышает шансы автократий Востока на выживание. Ведь когда ярмарочный торг становится неуместен и город выбирает исключительно между жизнью и смертью, о стоимости провианта и рабочих рук уже мало кто задумывается. <br /><br /> Александр Бирман <br /> Журналист <br /> lenta.ru
		<script>
			var container = document.getElementById('nativeroll_video_cont');

if (container) {
				var parent = container.parentElement;

if (parent) {
					const wrapper = document.createElement('div');
					wrapper.classList.add('js-teasers-wrapper');

parent.insertBefore(wrapper, container.nextSibling);
				}
			}
		</script>
	</a></span></div>