Дмитрий Михайлович Быковицкий – автор-исполнитель, бард, врач-кардиолог.
Алексей Лушников - телеведущий, создатель и владелец телеканала "Ваше общественное телевидение!". Студия прямого эфира
телеканала "Ваше общественное телевидение!"
Санкт-Петербург
- А.Л: «Синие Страницы», уважаемые телезрители! Мы продолжаем вечную и удивительную историю познания человеческих судеб. У нас в гостях автор-исполнитель, бард Дмитрий Быковицкий. Еще раз здравствуй, Дмитрий Михайлович!
- Д.Б: Привет.
- А.Л: Надо сказать, что эта встреча обусловлена большим порядком цифр. Сколько мы знакомы?
- Д.Б: С 1985 года.
- А.Л: Почти 30 лет поддерживаем связь. Правда, в последние годы это чаще Фейсбук и «ВКонтакте». Имя Дмитрия Михайловича тесно связано с Обществом милосердия «Ленинград», возникшим как раз в 1985 году. Тогда было написано много песен, городских романсов и стихов в соответствующей стилистике. К тому же образ Дмитрия Быковицкого дополняет профессия врача. Кстати, что первично - врач или автор песен?
- Д.Б: В общем-то, врач. Он первичен, был и есть. Я работаю врачом и приехал с дежурства.
- А.Л: До сих поработаешь? В клинике?
- Д.Б: Я 40 лет отдал питерской медицине и в какой-то момент подумал: «Все, хватит!». Тем более что последние 14 лет живу в Вырице, а ездить оттуда в Диагностический центр на Сикейроса, 10… Мне все говорили: «Ты что, сумасшедший?» В общем, сейчас я работаю в поселковой больнице в Вырице и езжу на работу на велосипеде.
- А.Л: (Смеется.)
- Д.Б: Больше мне в жизни ничего не надо! Разве что телевидение и «Синие Страницы».
- А.Л: Хорошо… Дмитрий Михайлович, дорогой, начни с какой-нибудь песни.
- Д.Б: Когда сюда ехал, думал: «Что бы такое спеть?». И решил исполнить несколько своих визитных карточек.
- А.Л: С удовольствием послушаем.
- Д.Б: Первая песня – «Я - сорок шестого».
(Поет песню под гитару.)
Я - сорок шестого, я - после войны.
Пять лет ожиданья в меня внесены.
И горечь разлуки, и черное небо,
Волнения встречи и слезы победы.
Я раньше бы просто родиться не смог,
Я - послевоенный победный глоток.
Я - послевоенный. Я - сорок шестого.
Во мне недоживших последнее слово.
И страх похоронок, и голод блокады,
Неловкость объятий и нежные взгляды.
Я раньше бы просто родиться не смог.
Я - послевоенный победный росток.
Мы - послевоенные. Сорок шестого.
Мы - дети Победы. Нас все-таки много.
В нас все замесили: и радость, и боль
За тех, кто с войны не вернулся домой.
В нас вечная память победной весны.
Но лучше бы не было этой войны.
- А.Л: Да, я хорошо помню эту песню. Где она только не звучала! Дмитрий Михайлович, а как все начиналось? Помнишь послевоенного мальчика, который пришел в большую жизнь и думал: «Что дальше? Кем я стану?» Ты ведь задавал себе эти вопросы?
- Д.Б: Задавал, конечно, но не мальчишкой, а когда стал постарше. Вообще я просто жил – в окружении таких же послевоенных ребят, как сам.
- А.Л: Хорошо, а гитара в какой момент появилась?
- Д.Б: Поздно. Даже задумки такой не было. Когда я заканчивал школу, у меня в голове было три направления: дизайн (новое слово в то время, аж страшно), журналистика и медицина. Кстати, последнее передалось по наследству, потому что мой папа был врачом. В общем, из трех вариантов я выбрал медицину, а потом присоединилось остальное.
- А.Л: Остальное было гитарой?
- Д.Б: Гитара пришла неожиданно. Хотя авторскую песню я любил с самого начала - со студенческих лет и даже ранее. А брать первые аккорды научился, уже когда работал врачом и родились дети. Затем начал писать песни (стихи, прозу сочинял и раньше) – где-то с
1978 года.
- А.Л: То есть авторская песня не стала профессией, на хлеб ты этим не зарабатывал. Пение осталось любительской историей?
- Д.Б: На медицине много не заработаешь.
(Смеются.)
- А.Л: Я знаю некоторых, которые умеют.
- Д.Б: Не будем об этом.
- А.Л: Хорошо.
- Д.Б: Пение - не способ зарабатывать на жизнь. Более того, книги и диски я выпускаю за свой счет, но это самореализация, а не хобби. Даже язык не поворачивается такое произнести.
- А.Л: Конечно, это часть жизни.
- Д.Б: Это моя вторая жизнь, если можно так сказать.
- А.Л: К следующей песне?
- Д.Б: Давай. Так получилось, что у меня в авторской песне есть кличка. Причем я узнал о ней, когда стал общаться с интернетом: набрал свою фамилию и увидел – Быковицкий, невский ангел:
Я родился на Фонтанке, у Аничкова моста.
Надо мною невский ангел и знамение креста.
(Поет песню под гитару.)
Я уехал из центра и длинным отрезком
Через город мой путь под землей пролегает.
По дороге домой все же выйду на Невском
И, до боли знакомый, его не узнаю.
А на Невском - корнеты, гусары, кибитки,
На Гороховой - сани, цилиндры, вуали.
Мы прошли этот путь, от любви до ошибки.
Неужели, обратно к любви опоздали?
Я любую судьбу, что даруют, приемлю -
Кровью пишут ее иль пером по бумаге.
Осеняя крылом эту грешную землю,
Невский ангел над нами летит, невский ангел.
Почему-то рука машинально стремится
Окончания слов завершить твердым знаком.
В восемнадцатом веке мне дали родиться,
Возмужать в девятнадцатом, выжить в двадцатом.
Я пытаюсь всмотреться в знакомые лица
Фотографии выцветшей в простенькой раме.
Что с тобою, мой город, вторая столица,
Многократно спасенный и преданный нами.
Я не знаю, кто стар в этой жизни, кто молод,
Кто на левом, кто - правом находится фланге.
Осеняя крылом этот сказочный город,
Невский ангел над нами летит, невский ангел.
По Фонтанке, вдоль лип я пройдусь до Ватрушки
И по Росси сверну к Катерине Великой.
Ну, а невским колечком хаживал Пушкин.
Станет круг этот нам круговою порукой.
Мы - всего лишь пылинки вселенского круга,
Где рожденье и смерть именуют судьбою.
Но хранима судьба моего Петербурга,
Если ангел крыла распростер над Невою.
Я любую судьбу, что даруют, приемлю -
Кровью пишут ее иль пером по бумаге.
Осеняя крылом эту грешную землю,
Невский ангел над нами летит, невский ангел.
Невский ангел над нами летит, невский ангел.
- А.Л: Да, тоже старая и знакомая песня. А новые песни пишутся?
- Д.Б: Не особенно.
- А.Л: Почему?
- Д.Б: Наверное, переходный этап. Если честно, мы уже затронули вопрос, для денег или нет. Нет, не для денег - для себя. Писать для количества не хочется. Хуже, чем было, тем более. Если я смогу сделать лучше, чем уже сделано, напишу. А так нет.
- А.Л: Это целая философия. Скажи, профессия врача помогает в осознании авторской песни? Ведь это очень разные направления.
- Д.Б: Думаю, здесь сыграл свою роль элемент эрудиции и знание жизни. Юрий Кукин говорил: «Мудрость Димы именно от медицины». Наверное, все - от знания человека и боли, которую постоянно через себя пропускаешь. Это очень тяжело. Вот ты сказал, что врачи бывают разные.
- А.Л: Да.
- Д.Б: Есть те, кто боль через себя не пропускает.
- А.Л: Ну, да. Помните, в фильме: «Сойдите с ковра! Вас много, а ковер один»? Так и здесь. Через тебя проходит столько человеческих судеб. Если не станешь циничным и не будешь воспринимать жизнь...
- Д.Б: Нет, я так не могу.
- А.Л: Есть что-то, некая тайна, которую знают только врачи и которая позволяет воплощать ее в стихах и песнях?
- Д.Б: Нет. Тайна одна - человеческая боль. И несмотря на это циничным не становишься, не черствеешь. Главные мои песни именно о любви. Давай я спою.
- А.Л: Конечно.
(Поет песню под гитару.)
Где это мы? Ночь или день?
Я как в волшебном сне.
Песню любви пела свирель.
Полнолуние.
Песню любви пела свирель.
Полнолуние.
Помнишь ли ночь? Моря прибой
И силуэт во мгле.
Наши следы смыло волной
Полнолуние.
Наши следы смыло волной
Полнолуние.
Щедрая ночь льет серебро,
Словно холодный снег.
Кто виноват в том, что прошло
Полнолуние.
Кто виноват в том, что прошло
Полнолуние.
Двое не спят в этой ночи.
Свет у тебя в окне.
Вечность и миг кто разъяснит?
Полнолуние.
Вечность и миг кто разъяснит?
Полнолуние.
Кто в океане высветит путь
Робкой надежды мне?
Ты эту ночь не позабудь.
Полнолуние.
Ты эту ночь не позабудь.
Полнолуние.
Где это мы? Ночь или день?
Я как в волшебном сне.
Песню любви пела свирель.
Полнолуние.
Песню любви пела свирель.
Полнолуние.
- А.Л: Ой, да!
- Д.Б: Вот есть тут медицина? Наверное, есть.
- А.Л: Есть, конечно. Я вообще считаю, что врач знает больше, чем кто-либо. И глубоко уверен, что если задавать главный вопрос, то на него может ответить лишь врач, особенно кардиолог, коим ты являешься. И вопрос у всех один: что там, по ту сторону пепла? Современный врач может дать ответ? В песнях или прозе.
- Д.Б: Здесь много мифотворчества. Я реанимировал людей, но никто...
- А.Л: Никого не видел?
- Д.Б: Там никто ничего не видел. Все эти туннели возникают потом. А когда человек очнется на полу – иногда приходится класть на пол, - он спрашивает: «Что случилось?». Будто заснул на мгновение.
- А.Л: У тебя тоже нет ответа?
- Д.Б: Думаю, нет. И искать не хочу. Там все увидим.
- А.Л: Разберемся.
- Д.Б: Да. Раз зашла речь о врачах, я хочу спеть единственную песню, которая у меня посвящена медицине – она называется «Дежурство».
(Поет песню под гитару.)
Колыхалась масса студня - я его помял рукою.
Где-то в правом подреберье надавил и отпустил.
И различные больные потекли ко мне рекою.
Так в приемном отделенье я к дежурству приступил.
«Где болит? Что принимали? Дверь закройте! Не мешайте!
Я не вам. Трубу прорвало? Подождите, я иду!
Извините, задержался. Что? По пояс раздевайтесь.
Не волнуйтесь, дверь закройте, я за сутки всех приму.
Я не вам. Вы что стоите? Это доктор, не стесняйтесь.
Вы куда? Ах, вы с каталкой? Почему же сразу две?
Ладно, ладно, разберемся. Вы, пожалуй, одевайтесь.
Здесь мочу и кровь по Cito, а у этой - ЭКГ.
Что? Опять звонок из ГУЗЛа? У меня в глазах двоится!
Мы же все им рассказали: что, когда, кому и где.
Боже мой, какая проба? Посмотрите, что творится!
Консультация на травме? Ставьте вещи на окне.
Рот закройте, не дышите. Что такое? Кто напился?
Отведите в изолятор. Извините, я не вам.
Я сказал ведь, не дышите! Из ГАИ? За экспертизой?
Что случилось? Обождите, у меня больной упал!
Если вы домой уйдете, я за вас не отвечаю!
Полежите, не вставайте. Сколько раз был жидкий стул?
За окном уже светает? Дайте мне стаканчик чаю».
Сам, поверьте, удивляюсь, как я сутки протянул.
- А.Л: (Смеется.)
- Д.Б: Такая шуточная песня о дежурстве.
- А.Л: Скажи, ведь Петербург во многом определяет творчество. Каково теперь жить на выселках, в Вырице, и часа два ехать до центра? Не тянет окунуться в гущу событий?
- Д.Б: Нет. Уже все, насытился. И которое событие? То, которое сейчас?
- А.Л: (Смеется.)
- Д.Б: Между прочим, я не знаю, можно ли касаться этих тем...
- А.Л: Все можно.
- Д.Б: Просто мое детство связано с Западной Украиной. Отец работал в военном госпитале в городе Станиславе, ныне – Ивано-Франковске и мы прожили там 15 лет. У меня остались лучшие воспоминания о том времени. Поэтому сейчас очень грустно, что все так...
- А.Л: Повернулось?
- Д.Б: Да. Будем надеяться.
- А.Л: Чем Дмитрий Быковицкий занимается в деревне в Вырице? Как устроена его жизнь, кроме работы в поселковой больнице?
- Д.Б: Дом.
- А.Л: И что там?
- Д.Б: Дом постоянно требует внимания. Я стал и сантехником, и электриком, и дизайнером, и садовником. Ведь там нет сферы услуг как в Питере, приходится все делать самому. А это непросто. Вообще моя точка зрения, что мужчина должен уметь все. А то, бывает, женщины рассказывают: «Мой не может даже лампочку вкрутить или гвоздь забить». Не понимаю! Опять же, природа…
- А.Л: Получается, созерцание?
- Д.Б: Даосизм такой (смеется). Я всегда считал себя городским жителем и не понимал, как в Питере можно что-то не любить. А тут приезжаю, спускаюсь в метро и думаю: «Это ужасно». При всей массе народа чувствуешь себя одиноким. В деревне такого нет, даже если я живу один. Например, сейчас, потому что жена с внучкой живут в городе. Но я не чувствую себя одиноким, есть с кем разговаривать - это я сам (смеется).
- А.Л: Хорошо. У нас время заканчивается. Наверное, последняя песня, в завершение?
- Д.Б: Ну, раз я врач... Кстати, я принес тебе свои книжки.
- А.Л: Спасибо!
- Д.Б: И диски… Раз я врач, выпишу «Рецепт».
(Поет песню под гитару.)
Я выпишу рецепт лазурной синевы
Твоих счастливых глаз и мартовского неба.
Проклюнувшейся вновь молоденькой листвы,
В безудержной весне забывшую про небыль.
Я выпишу рецепт: всего лишь раз вдохнуть
Густых цветов и трав июньского покоса.
Упасть и утонуть, забыться и заснуть,
Уйдя от суеты ответов и вопросов.
Я выпишу рецепт от горечи измен,
От ранней седины сентябрьских паутинок.
Щемящей желтизны осенних перемен
И в зеркале дождя увиденных морщинок.
Я выпишу рецепт сердечного тепла,
Чтоб душу отогреть в декабрьскую стужу,
Развеяв странный сон, что вьюга принесла,
Запеленав весь мир в узор морозных кружев.
Я выпишу рецепт, как научиться жить,
Хотя и сам учусь, и многого не знаю.
Но если я смогу кого-то исцелить,
То жизнь свою тогда я этим оправдаю.
Я выпишу рецепт лазурной чистоты...
- А.Л: Замечательная песня. Честно говоря, я ее не помню. Что-то новое?
- Д.Б: Новое - это хорошо забытое старое.
- А.Л: Значит, я забыл настолько, что для меня это стало новым… Дмитрий Михайлович, а что в будущем? Есть витки вперед или это спокойная, размеренная жизнь, самопознание в теплом солнечном свете?
- Д.Б: Будущее - это внуки. Благо, у меня их трое.
- А.Л: А ты где-то выступаешь? Концерты бывают?
- Д.Б: Я всегда говорю: «Боже мой, меня, наверное, уже все забыли! Кому я нужен?». Сейчас другое время и новые песни. Хотя говорят, что еще кому-то нужен. Иногда зовут, выступаю. Вот ты позвал?
- А.Л: Да.
- Д.Б: А так, большого стремления нет. Я пришел сюда из любви к тебе (смеется).
- А.Л: Спасибо.
- Д.Б: Будущее и жизнь покажет. В общем-то, я уже давно «еду с ярмарки» - через два года мне исполнится 70.
- А.Л: В наше время это - не возраст, сплошь 90 и 95.
- Д.Б: Посмотрим. Например, Уолт Уитмен начал писать стихи в 71 год. Так что у меня все впереди (смеется).
- А.Л: Что ж, уважаемые телезрители, Дмитрий Быковицкий был сегодня в нашей студии! Спасибо тебе большое, Дмитрий Михайлович!
- Д.Б: Спасибо вам, что пригласили.
- А.Л: Спасибо! До встречи!
Телеканал «ВОТ!»,
«Синие Страницы»,
2 июня 2014, 17.00
polit.pro
Ссылка на видео-версию
726
