Победителей осудят

На первой полосе это выглядело как небольшой белый прямоугольник, на второй — как длинная вертикальная полоска. Ее происхождение как раз было если не понятно, то объяснимо. На этом месте редакция газеты «Сегодня» пыталась напечатать колонку обозревателя Сергея Пархоменко о панике в Кремле вечером 3 октября. Танки только-только уехали из центра города, комендантский час еще действовал в полной мере, и у власти, вернувшей цензуру, было логичное желание не вспоминать о минутах слабости.

А вот с первой полосы слетело заявление протеста против закрытия газет, которые поддерживали Верховный совет. Это цензуре тоже не понравилось. Прелесть ситуации была в том, что от ельцинской цензуры пострадала газета, считавшаяся «ельцинской». Протестное заявление пытались опубликовать и в «Независимой газете» — с тем же белым прямоугольным печальным результатом.

Наверное, никогда не будет точного ответа на вопрос: как бы поступили ориентировавшиеся на Верховный совет издания, если бы в начале октября Белый дом одолел Кремль? 20 лет назад в голову приходили одни ответы, сегодня, может быть, другие. В любом случае сослагательное наклонение истории совсем не подходит.

Но уместным остается вопрос об умении защищать своих врагов, если дело касается проблем более существенных, чем текущая вражда. Когда определяются правила игры, по которым могут жить не только победители, но и побежденные.

Тем более что изначально они друзья и товарищи.

В октябре 1993 года война шла внутри коалиции победителей образца 1991 года. После 1993 года и вплоть до президентских выборов 1996 года спор шел между ветеранами взятия Белого дома. С 1996 года началась распря среди участников ельцинского предвыборного штаба. Ну и так далее, почти до наших дней: все победители успешны, но некоторые успешнее других.

Политическая история последних 23 лет — во многом рассказ о том, как часть власти обвалилась в оппозицию. Как люди, привыкшие не просто к вертушкам и персональным автомобилям, а к распоряжению возможностями и ресурсами, оказываются не у дел. Считался игроком, а стал в лучшем случае картой в руках более удачливого партнера.

Идеология тут, как правило, ни при чем, главное — политическое позиционирование. Никто не собирался проигрывать, никто не представлял себе, что ловко придуманная комбинация, поддержанная тонким PR-расчетом, способна не улучшить положение, а разрушить его.

Крайне трудно думать об устраивающих всех правилах игры, когда так удобно подстраивать их под себя.

Только вот на каждого хитреца находится хитрец поумелей. Все как у Стругацких: «Хунта был великолепным таксидермистом. Штандартенфюрер, по словам Кристобаля Хозевича, — тоже. Но Кристобаль Хозевич успел раньше. Он любил успевать раньше — всегда и во всем».

Проигравшему остаются воспоминания о том, как было, и том, что стоило бы сделать, пока вертушка пела на столе. Например, позаботиться о правовых и материальных гарантиях деятельности оппозиции. Или создать избирательное законодательство, которое не позволит кандидатам от власти иметь гарантированное преимущество уже на момент выдвижения. Много, много о чем можно подумать, но сначала нет желания, а потом — возможности. Они вопреки известному тосту из известного фильма почти никогда не совпадают.

Политическая система с равными шансами для всех — это, безусловно, утопия. Так, наверное, не бывало никогда и нигде. Разница только в желании стремиться к уравниванию шансов и стартовых возможностей. А это возможно только в том случае, если непримиримые враги готовы отложить свои текущие разногласия ради того, чтобы договориться, во что и на что играть, а главное — что проигравший не лишается права на реванш.

И надо сказать, что сама попытка установить сколько-нибудь гармоничные правила благотворно сказывается и при обсуждении других вопросов. Это же дело привычки — слушать того, кто напротив, и смотреть на него не столько как на врага, сколько как на оппонента. Когда будет обозначено желание поступать именно так — тогда и правда что-то изменится.

Цензуру в 1993 году отменили через пару дней. Запрещенные тексты были опубликованы и совсем не поколебали устоев складывавшегося режима. Было бы по-другому, если бы победили другие? Сегодня не найти ответа на этот вопрос. Наверное, и не надо.

gazeta.ru
02 октября 2013
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Оставаться в курсе всех наших новостей?

<div style="border:1px; width:450px; border-color:#701c1f; background-color:#F5F5F5; font-family:Verdana, Arial, Helvetica, sans-serif"><div style="float:right; text-align:right"><a href="http://polit.pro"><img src="http://polit.pro/logo.png" height="15"/></a><br /><a href="<?if()?><?else?>/_nw/180/97217680.jpg<?endif?>" class="class1"><img src="/_nw/180/97217680.jpg" width="105" border="2"></a></div><b style="font-size:13px"><span style="color:#701c1f;">02 Октября 2013</span> - Победителей осудят</b><br /><span style="font-size:11px"><a href="/news/1-0-27" title="Ещё материалы >>>" style="text-decoration:none; color:#000000"><div id="nativeroll_video_cont" style="display:none;"></div>На первой полосе это выглядело как небольшой белый прямоугольник, на второй — как длинная вертикальная полоска. Ее происхождение как раз было если не понятно, то объяснимо. На этом месте редакция газеты «Сегодня» пыталась напечатать колонку обозревателя Сергея Пархоменко о панике в Кремле вечером 3 октября. Танки только-только уехали из центра города, комендантский час еще действовал в полной мере, и у власти, вернувшей цензуру, было логичное желание не вспоминать о минутах слабости. <br /><br /> А вот с первой полосы слетело заявление протеста против закрытия газет, которые поддерживали Верховный совет. Это цензуре тоже не понравилось. Прелесть ситуации была в том, что от ельцинской цензуры пострадала газета, считавшаяся «ельцинской». Протестное заявление пытались опубликовать и в «Независимой газете» — с тем же белым прямоугольным печальным результатом. <br /><br /> Наверное, никогда не будет точного ответа на вопрос: как бы поступили ориентировавшиеся на Верховный совет издания, если бы в начале октября Белый дом одолел Кремль? 20 лет назад в голову приходили одни ответы, сегодня, может быть, другие. В любом случае сослагательное наклонение истории совсем не подходит. <br /><br /> Но уместным остается вопрос об умении защищать своих врагов, если дело касается проблем более существенных, чем текущая вражда. Когда определяются правила игры, по которым могут жить не только победители, но и побежденные. <br /><br /> Тем более что изначально они друзья и товарищи. <br /><br /> В октябре 1993 года война шла внутри коалиции победителей образца 1991 года. После 1993 года и вплоть до президентских выборов 1996 года спор шел между ветеранами взятия Белого дома. С 1996 года началась распря среди участников ельцинского предвыборного штаба. Ну и так далее, почти до наших дней: все победители успешны, но некоторые успешнее других. <br /><br /> Политическая история последних 23 лет — во многом рассказ о том, как часть власти обвалилась в оппозицию. Как люди, привыкшие не просто к вертушкам и персональным автомобилям, а к распоряжению возможностями и ресурсами, оказываются не у дел. Считался игроком, а стал в лучшем случае картой в руках более удачливого партнера. <br /><br /> Идеология тут, как правило, ни при чем, главное — политическое позиционирование. Никто не собирался проигрывать, никто не представлял себе, что ловко придуманная комбинация, поддержанная тонким PR-расчетом, способна не улучшить положение, а разрушить его. <br /><br /> Крайне трудно думать об устраивающих всех правилах игры, когда так удобно подстраивать их под себя. <br /><br /> Только вот на каждого хитреца находится хитрец поумелей. Все как у Стругацких: «Хунта был великолепным таксидермистом. Штандартенфюрер, по словам Кристобаля Хозевича, — тоже. Но Кристобаль Хозевич успел раньше. Он любил успевать раньше — всегда и во всем». <br /><br /> Проигравшему остаются воспоминания о том, как было, и том, что стоило бы сделать, пока вертушка пела на столе. Например, позаботиться о правовых и материальных гарантиях деятельности оппозиции. Или создать избирательное законодательство, которое не позволит кандидатам от власти иметь гарантированное преимущество уже на момент выдвижения. Много, много о чем можно подумать, но сначала нет желания, а потом — возможности. Они вопреки известному тосту из известного фильма почти никогда не совпадают. <br /><br /> Политическая система с равными шансами для всех — это, безусловно, утопия. Так, наверное, не бывало никогда и нигде. Разница только в желании стремиться к уравниванию шансов и стартовых возможностей. А это возможно только в том случае, если непримиримые враги готовы отложить свои текущие разногласия ради того, чтобы договориться, во что и на что играть, а главное — что проигравший не лишается права на реванш. <br /><br /> И надо сказать, что сама попытка установить сколько-нибудь гармоничные правила благотворно сказывается и при обсуждении других вопросов. Это же дело привычки — слушать того, кто напротив, и смотреть на него не столько как на врага, сколько как на оппонента. Когда будет обозначено желание поступать именно так — тогда и правда что-то изменится. <br /><br /> Цензуру в 1993 году отменили через пару дней. Запрещенные тексты были опубликованы и совсем не поколебали устоев складывавшегося режима. Было бы по-другому, если бы победили другие? Сегодня не найти ответа на этот вопрос. Наверное, и не надо. <br /><br /> gazeta.ru <br /> 02 октября 2013 <br /> Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
		<script>
			var container = document.getElementById('nativeroll_video_cont');

if (container) {
				var parent = container.parentElement;

if (parent) {
					const wrapper = document.createElement('div');
					wrapper.classList.add('js-teasers-wrapper');

parent.insertBefore(wrapper, container.nextSibling);
				}
			}
		</script>
	</a></span></div>