Авторская колонка — 12:00 20 Июля 2012 —
Моя Алексеева
Георгий Сатаров, президент фонда ИНДЕМ
Мы не могли пересекаться в советские времена. Когда я в конце школьного возраста с помощью родных стал более или менее адекватно оценивать советский режим, Людмила Михайловна уже с головой была в диссидентском движении. Мой темперамент относился не к общественной сфере, а к науке. Поэтому познакомились мы только тогда, когда научные занятия неожиданно превратили меня в сановника, а моя героиня вернулась из вынужденной эмиграции. Но тогда мы были уже совсем на разных полюсах: она — правозащитница, я — во власти, от которой, какова бы она ни была, надо защищать людей. Людмила Михайловна позвонила мне сама через шесть лет после моего возвращения из Кремля в ИНДЕМ. Это было почти сразу после парламентских выборов 2003 года. Ее слова были: «Георгий Александрович, я теперь знаю, чему я должна посвятить остаток жизни: это — выборы». Уже тогда российская власть достигла почти высшей точки в массовых нарушениях законов и фальсификациях на выборах. Те выборы подвели черту под спецоперацией по ликвидации политической конкуренции в России, и Людмила Михайловна поняла всю цепочку гадких последствий этой победы режима. Для ясности: этот звонок был заслужен тем, что еще в 1999 году ИНДЕМ первый занялся сбором данных о нарушениях на выборах через интернет. Затея явно была несвоевременна. Нашим гражданам было в высшей степени наплевать на нарушения; наша сеть по всей стране составила лишь несколько сот человек. И это были в основном правозащитники, которых мы рекрутировали с помощью Людмилы Михайловны. Тут вот что важно: именно с подачи Людмилы Михайловны правозащитники и другие «общественники» консолидировались вокруг защиты избирательных прав. «Оранжевые» революции в Европе еще не начались. А когда начались, наша власть вдруг обнаружила, что именно ее странные выборы — та самая Кощеева иголка в яйце, на кончике которой находится ее смерть. А мы вели себя довольно шумно, обличая нелегитимную власть. Она и была нашей аудиторией при продолжающемся равнодушии подавляющего большинства прочих граждан. Тем не менее наша власть испугалась «оранжевых» революций. Поэтому свое преступление и свою беспомощность в Беслане они обратили в повод превратить асфальтовую площадку, сооруженную на том месте, где раньше была политическая конкуренция, в глубокий ров, заполненный ее, власти, помоями. В ответ мы созвали Гражданский конгресс. Они в ответ начали атаку на общественные организации, и в первую очередь на правозащитников. Они шли двумя колоннами: первая — шельмование; вторая — попытки поставить под контроль общественные организации с помощью законов. Мы в ответ создали «Другую Россию». Они в ответ начали банальные репрессии. Ответом стало движение в поддержку 31-й статьи Конституции. И везде была Людмила Михайловна, постоянно и заслуженно становясь главной мишенью для ответных атак. Ее боялись арестовывать, но со сладострастным удовольствием отдавали на моральное растерзание молодым подонкам. Теперь всё. Посеянные ею семь лет назад семена дали обильные всходы. И они не нуждаются в садовнике. Но она и не искала лавров, признания, поклонения. Она только радуется, что новое поколение, разбуженное ее трудами, многое делает лучше предшественников. Растения, выросшие на взрыхленной ею почве, сами быстро становятся пахарями. И это здорово. Значит, все было не зря. Правда, слово «было» не очень компонуется с Людмилой Михайловной. За эти годы мы стали друзьями. Людмила Михайловна любит накрывать стол и приглашать близких друзей. Водку всегда ставит лучшую. У нее, у моей жены Маши и у меня есть общая любовь — советские военные песни. Мы их поем всегда, не только 9 мая. Конечно, есть всякие разговоры. Но вот что любопытно: свинцовые мерзости власти занимают в них весьма малую долю. Больше обсуждаем свои недостатки и ошибки, что не сделано и что надо делать. Людмила постоянно поражает и восхищает меня. Она очаровательно по-женски кокетлива. Признаюсь, я начал замечать это только тогда, когда на это указала моя жена (вы ведь знаете, как невнимательны бывают мужчины к женщинам, с которыми они часто общаются). Я поражаюсь (с робкой надеждой на возможность подражания), как Людмила Михайловна стойко и с иронией воспринимает и переносит неожиданные удары, наносимые нездоровьем. Абсолютно молодая черта характера. А вот еще: она с беспредельной внутренней свободой позволяет себе ошибаться. Говоря об ошибках, я имею в виду ситуацию, когда почти все ее близкие друзья единодушно говорят ей об одной и той же ее импровизации. Впрочем, используя термин «ошибка», я понимаю, что далеко не всегда подавляющее большинство является носителем истины и что впоследствии то, что воспринималось как ошибка, может оказаться мудростью. Но не меньше она любит советоваться. И она умеет как признавать ошибки, так и решительно их исправлять. На это способны только сильные натуры. Ну вот, теперь надо что-то желать к замечательной дате. Попробую так. Самое страшное для людей общественных и деятельных в небытии — это мучительная мысль: «Я не узнаю, что там дальше будет, без меня». Я желаю моей любимой Людмиле Михайловне успеть досмотреть этот удивительный сериал, в котором мы и актеры, и режиссеры, и зрители, и узнать, что все было не зря. Глубоко уважаемая Людмила Михайловна! Как писал поэт, «из глубины сибирских руд» шлю Вам наилучшие пожелания в связи с Вашим юбилеем. Что бы не утверждали власть предержащие, Вы на протяжении многих лет - подлинный агент всех «униженных и оскорбленных». Насколько важно иметь такую поддержку жертвам репрессий теперь понимаю не только теоретически. Долгих Вам лет жизни и здоровья, а мужества Вам не занимать. Искренне Ваш, Платон Лебедев. Новая газета
|
|
Поделись новостью с друзьями: |
|
429
