Культура — 16:23 24 Апреля 2015 —
Палладио в России
Андреа Палладио один из самых влиятельных архиторов в истории соединил в своих произведениях Античность и Высокое Возрождение
Андреа Палладио (1508–1580), один из самых влиятельных архитекторов в истории, отец классицизма, соединил в своих произведениях Античность и Высокое Возрождение. Он написал трактат «Четыре книги об архитектуре», став Витрувием XVI столетия. Его сооружения отличались композиционной простотой, основанной на строгой симметрии и логической системе пропорций. «Прежде чем начать строить, необходимо тщательно обдумать каждую часть плана и фасада того здания, которое предстоит строить. В каждой постройке должны быть соблюдены (по словам Витрувия) три вещи, без которых ни одно здание не может заслужить одобрения: это польза, или удобство, долговечность и красота; ибо невозможно было бы назвать совершенным здание хотя бы и полезное, но недолговечное, равно как и такое, которое служит долго, но неудобно, или же то, что имеет одно и другое, но лишено всякой прелести», – писал Андреа Палладио в первой книге об архитектуре. А еще, по его мнению, любое здание должно быть вписано в окружающий ландшафт, гармонично сочетаться с природой, не спорить с ней или довлеть над ней. Учение архитектора распространилось далеко за пределы родной Италии. Построенные Палладио дворцы, виллы и церкви превратились в образцы, которые с воодушевлением копировала вся Европа. Нашлись последователи Палладио и в России. Собственно теме влияния палладианства на русскую архитектуру и культуру и посвящена масштабная выставка «Палладио в России. От барокко до модернизма». Экспозиция откроется 23 апреля и продлится до 26 июля, будет проходить сразу на двух площадках – в Хлебном доме музея-заповедника «Царицыно» и в анфиладе главного здания Музея архитектуры имени А.В. Щусева. Идея создать подобную ретроспективу принадлежит Наталье Самойленко, которая в 2013 году, будучи на тот момент директором Департамента культурного наследия, и предложила сделать выставку. За дело с энтузиазмом взялись научные сотрудники Государственного Эрмитажа Аркадий Ипполитов и Василий Успенский. Они продумали концепцию экспозиции, подобрали экспонаты. Благодаря участию РОСИЗО и лично Зельфиры Трегуловой проект был готов в сжатые сроки и осенью 2014 года показан в музее Коррер в Венеции в рамках Года туризма России в Италии. Символично, что музей, в котором разместилась экспозиция – документы, графика, живопись, предметы из 23 государственных и частных собраний, – находится прямо напротив знаменитого собора Сан Джорджо Маджоре, построенного Андреа Палладио. Выставка в Венеции имела большой успех и была широко освещена в российских и западных СМИ. Московская экспозиция подробнее венецианской. Проект «Палладио в России» не иллюстрация некоего течения в архитектуре, а попытка осмыслить феномен русского палладианства. Почему идеи великого итальянского архитектора так прочно и надолго прижились именно в России? Как случилось, что они оказали воздействие не только на архитектуру, но и через такой уникальный феномен, как «русская усадьба» (а этим привычным для нашего слуха понятием мы обязаны именно Андреа Палладио), повлияли на литературу, искусство в целом, создали целое мироощущение? Впервые имя Палладия, а именно так его называли в России времен Петра I, прозвучало в России в 1699 году, когда сподвижник императора князь Долгорукий перевел трактат итальянского архитектора.Второй перевод Петра Еропкина, придворного зодчего Анны Иоанновны, относится к 1737–1740 годам. Третий был осуществлен в 1798 году дворянином Николаем Львовым. Наконец, четвертый и последний перевод «Четырех книг об архитектуре» архитектора Ивана Жолтовского был издан в СССР в 1936 году. Как видим, труд Андреа Палладио тщательно изучался на протяжении 300 лет российской истории. В своей статье к каталогу выставки Аркадий Ипполитов пишет: «У Палладио нет соперников, так как даже имя Витрувия… остается лишь именем теоретика. Палладио оказал влияние на теорию и практику архитектуры, а через архитектуру и на все европейское сознание». «Русское палладианство» зародилось в эпоху Петра I, что четко прослеживается в истории создания новой столицы – Петрополиса – на Неве. Упорядоченная система Палладио как нельзя лучше соответствовала реформам первого российского императора, желавшего навести порядок в огромной стране. А кроме того, Петру, прорубавшему «окно в Европу», пришлись по вкусу архитектурные образцы западных соседей. Дело идет вкривь и вкось, но город построен, зерно посеяно, и впредь в Российской теперь уже империи палладианству быть. Наивысший расцвет палладианства приходится на правление Екатерины II, которая обращается к античным образцам как антиподу елизаветинского барокко. Она приглашает в Россию архитекторов-палладианцев Чарльза Камерона и Джакомо Кваренги, чьими творениями мы по сей день восхищаемся в Петербурге или Царском Селе. Однако при Екатерине палладианство становится не просто архитектурой, но философией, мировоззрением. И если Москва – Третий Рим, то Петербург – Четвертый: «Идеалистическое русское палладианство – это архитектура мечты: мечты о Риме, Империи, Европе, величии и покое, законности и свободе», – пишет в своей статье к каталогу выставки Василий Успенский. Просвещенная императрица, кстати, отстраивала не только столицу и загородные резиденции. Екатерина осуществила массовую перепланировку городов русских: появилось понятие «красная линия», а вдоль широких проспектов выстроились типовые палладианские здания разного рода госучреждений – по всей стране вплоть до Урала. Из школьного курса истории каждый помнит, что «Жалованная грамота дворянству» Екатерины II обернулась свободомыслием и декабристским восстанием, а еще активным строительством загородных дворянских усадеб. Здесь пальму первенства держал Николай Львов, и с уверенностью можно сказать, что барские дома и последующих столетий так или иначе копируют его усадьбы, которые, как и знаменитая вилла Ротонда Андреа Палладио, стоят на пригорке и глядят в пруд… Россия наконец-то обрела свой европейский облик, и он палладианский. Ставшие привычными образцы классицизма встречаются не только на улицах или в музейных залах, но и в произведениях золотого века русской литературы – у А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, И.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого. Золотой век культуры, по мнению кураторов выставки, – это еще и золотой век русской усадьбы. Палладианская усадьба с фронтоном и четырехколонным портиком стала не просто элементом культуры, а важным культурологическим топосом. Именно за город стремится Е. Онегин, убегая из шумного Петербурга, чтобы обрести отдохновение средь деревенской идиллии. В «Мертвых душах» Н.В. Гоголя мы видим начало упадка культуры, которое автор выражает, описывая не только нравы героев, но и построенную не по правилам усадьбу Собакевича. Чехов же в своем «Вишневом саде» и вовсе констатирует смерть усадебной дворянской культуры: под снос идет не только сад, но и дом – он как символ прежнего аристократического быта тоже будет снесен. Наступает новое время – быстрое, буржуазное и агрессивное. Где уж тут место палладиевским принципам гармонии и созерцательности. Однако классицизм Палладио, пусть и в ином проявлении, перекочует в Серебряный век. Как когда-то Екатерина устала от вычурного барокко, так и представители «Мира искусства» устали от модерна и начали ностальгировать по Петербургу времен Петра I. Появился классический ретроспективизм на основе архитектурного наследия XVIII–XIX веков, а по сути, очередная реинкарнация палладианства в России. Любая имперская архитектура в той или иной мере – классическая. Вот и в молодой советской стране она оказалась востребованной. Тем более что архитекторы-неоклассики, как Иван Жолтовский, были выпускниками академии, в которой и обучались у классиков, соответственно классике. К 1920-м неоклассический период закончился, и вперед вышло авангардное искусство. В архитектуре главенствовал конструктивизм и рационализм. Однако, по мнению Василия Успенского, «вся авангардная архитектура в России создавалась в постоянном внутреннем диалоге с Палладио», поскольку стремилась к идеальным формам и ритмичным членениям фасадов. В 1930-е происходит очередной откат от авангарда в сторону классики, и в середине 40-х годов прошлого столетия появляется сталинский ампир, стиль, который, по выражению еще одного автора каталога выставки Вадима Басса, можно определить как «классицизм вне себя» или социалистический маньеризм. «Оказалось, что к ХХ веку палладианство вошло в плоть и кровь русской культуры, стало ее константой, над которой не властны никакие политические потрясения», – резюмирует Василий Успенский. Удивительно, но в русской истории архитектура Андреа Палладио стала значимой частью национальной культуры, связующим звеном между классикой и современностью, имя Палладио неотделимо от русского мировоззрения. В качестве доказательства этого тезиса на выставке, посвященной русскому палладианству, представлены не только рисунки Джакомо Кваренги, Николая Львова, Ивана Жолтовского, но и живопись Федора Алексеева, Дмитрия Левицкого, Владимира Боровиковского, Виктора Борисова-Мусатова, Сергея Судейкина, Игорь Грабаря, Александра Бенуа, Мстислава Добужинского, Василия Кандинского и Николая Суетина, императорский фарфор, тряпичные произведения Тимура Новикова и современная инсталляция Александра Бродского. vesti.ru
|
|
Поделись новостью с друзьями: |
|
273
