Lushnikov Live TV — 13:35 26 Февраля 2014 —
Олег Басилашвили: «Может, неосознанно, но пытаются убрать мыслящих людей. Они мешают»
Актер Олег Басилашвили и Алексей Лушников в телепрограмме «Особый взгляд»
Олег Валерианович Басилашвили – актер театра и кино. Народный артист СССР. Почетный гражданин Санкт-Петербурга и Тбилиси. В конце 1980-х годов - депутат Верховного Совета СССР, в начале 1990-х - народный депутат РСФСР.
Алексей Лушников - телеведущий, создатель и владелец телеканала "Ваше общественное телевидение!". Студия прямого эфира
телеканала "Ваше общественное телевидение!"
Санкт-Петербург
- А.Л: Здравствуйте, уважаемые телезрители! В эфире - «Особый взгляд». После небольшого перерыва мы возобновляем эфир. И я с большой радостью представляю вам нашего сегодняшнего гостя - Олега Валериановича Басилашвили. Здравствуйте, еще раз, Олег Валерианович! - О.Б: Здравствуйте! - А.Л: Уверен, что дополнительные представления не нужны. И Почетный гражданин Санкт-Петербурга, и Народный артист Советского Союза, и другие всевозможные звания и титулы. Олег Валерианович, я хочу поговорить с вами на актуальные темы. Например, меня интересует ваше отношение к событиям на Украине. Известно, что вы - человек активный, знающий и рефлексирующий... - О.Б: Видите ли, интересоваться политикой, как полагается политическому деятелю, я давно перестал. - А.Л: Был депутатский период… - О.Б: Да. Но сейчас я отношусь к происходящему как обыватель и вспоминаю, что при разделении Советского Союза Украина одной из первых заявила о самостоятельности. Причем на основе всеукраинского референдума, в котором приняли участие 60-70% населения. Видя, что там происходит сегодня, я глубоко и искренне сочувствую украинским гражданам. Но считаю, что это их внутренние дела и касаются они только Украины. России в данном случае, на мой взгляд, следует соблюдать нейтралитет. Одно неудачно сказанное слово или выполненное политическое действие может привести к нехорошим последствиям. - А.Л: Давайте я немножко заострю. Известно, что в свое время Крым передал Украине Никита Сергеевич Хрущев – одним росчерком пера. Хотя там всегда жило, в основном, русскоязычное население. - О.Б: Тогда никто не думал, что Советский Союз распадется. - А.Л: Это точно. - О.Б: А если так, какая разница, у кого Крым – у России, Украины или Таджикистана. Все равно, правда? Кстати говоря, с позиции обывателя мне тоже все равно, кому он принадлежит: если я захочу поехать, например, в Ялту, пойду в кассу, куплю билет и полечу загорать. Тем более что в мире происходит глобализация, постепенно весь Земной шар будет принадлежать человечеству в целом. Что значительно упрощает передвижение. Хорошо это или плохо, я не знаю. В происходящем есть как отрицательные, так и положительные моменты. В свою бытность депутата я был свидетелем того, как шел «торг»… Здесь бы лучше подобрать более приличное слово. - А.Л: Переговоры? - О.Б: Да. Так вот, когда шли переговоры относительно ядерного оружия, которым была напичкана Украина, и имелся вариант – оставить его и уйти. Но это было бы преступлением. К чести Бориса Николаевича, он очень долго уговаривал руководство Украины отдать оружие. Ему удалось собрать боеголовки из всех бывших союзных республик, кроме одной. Когда переговоры зашли в тупик, Ельцин поставил на карту Крым – и Украина передала России свое ядерное оружие. Вот такая была история. Поэтому я еще раз повторяю: надо взвешивать каждое слово и оценивать каждую запятую. Ведь если что-то не так истолкуют, можно спровоцировать «пожар». Я уверен, что именно так произошло на Майдане. Какими силами - Бандеровцев, еще кого-то, - не знаю и разобраться трудно. Помощь российской стороны должна заключаться в том, чтобы украинцы видели и знали: наш народ во главе с правительством и президентом любит братскую страну и хочет для нее лучшего, чтобы граждане Украины жили богато, весело, достойно. При таком подходе украинцы не будут выступать против нас, снимать российские флаги и прочее. - А.Л: Дай-то бог. Олег Валерианович, переходим к другой теме. Я не знаю ваши спортивные пристрастия, но вы наверняка следили за событиями на Олимпиаде. - О.Б: Да-да. - А.Л: Смотрели церемонии открытия и закрытия. Каковы ваши ощущения от увиденного? Вы прониклись Олимпийским духом? - О.Б: Несомненно. Ваш вопрос нужно разделить на две части: первая - надо ли было все это строить, проводить у нас Олимпиаду и вторая - как прошли Игры? Начну со второй. На мой взгляд, организовали все блистательно (то, что я видел по телевизору). Конечно, я переживал за наших ребят. И за тех, кто претендовал на медали от других стран. Например, за Легкова (если не перепутал фамилию), бежавшего в 50-километровом марафоне и победившего при поддержке двух своих товарищей. В конце он заплакал от счастья! Что понятно, ведь такое бывает раз в жизни. А потом сказал: «Я добился того, чего хотел!». Сколько вложено сил, физических страданий и моральных мук – все ради мига пересечения финиша. Настоящий спортивный подвиг! И не только Легкова. Наших фигуристов тоже. Что касается Плющенко... - А.Л: Да, это отдельная тема. - О.Б: Я считаю его героем: надо обладать большим мужеством, чтобы выйти на лед с такой травмой, после операции, с гвоздями в позвоночнике и получить золотую медаль в общекомандном зачете. Он спас команду: если бы не его баллы, мы взяли бы «серебро», а то и «бронзу». Думаю, инсценировки не было. Я видел по телевизору рентгеновский снимок позвоночника Плющенко (вы, наверное, тоже) и явно сломанный гвоздь. Если бы он уже в одиночном катании попытался сделать трудный прыжок, гвоздь мог просто вонзиться в позвоночник и парень бы навсегда остался инвалидом. Одним словом, понятно, почему Плющенко не продолжил выступления. - А.Л: Но какая была интрига! - О.Б: Говорят: «Он должен был извиниться!». Простите, за что? Это «Зенит» должен просить прощения у всего мира за вчерашнюю бездарную игру на поле и отличную игру между защитниками и вратарем. Плющенко-то причем?! Он сделал все, что мог. Как и каждый участник Олимпиады. Даже самый последний лыжник в биатлоне или марафоне, на других дистанциях и в других дисциплинах, который пришел 20-м или 30-м, - все равно один из лучших спортсменов мира, раз приехал на Олимпиаду и боролся за призовое место. Должен вам сказать, что после всего этого у меня было странное состояние - сентиментально-слезливое. Просто ком стоял в горле, потому что я видел естественность этих людей. Никакой фальши или игры! Спортсмен проиграл и плачет. Понимаете? К нему подошли и утешают. Это есть высшее проявление человечности. Я иногда я вспоминаю Сикстинскую капеллу… Неожиданно? - А.Л: Да, такой переход... - О.Б: Почему? Известно, что Микеланджело расписал потолок этой сравнительно небольшой комнаты на тему сотворения мира. Там рука Всевышнего тянется к человеку, а люди внизу стоят и смотрят. При этом голос по радио тихо вещает: «Дамы и господа! Вы посмотрели, теперь, пожалуйста, дайте возможность войти другим». Но все стоят, как завороженные, некоторые даже ложатся на пол, чтобы было лучше видно - американцы, итальянцы, русские, евреи, турки, эвенки. Представители любых национальностей. Их объединяет то, что когда-то создал великий живописец. Перед его творением человечество едино. Потом эти люди разъедутся по домам и к своим богам - Будде, Иисусу Христу, Аллаху и т.д., вернуться к привычной жизни. А здесь гений-художник как бы говорит: «Братцы, мы же все вместе! Положите ваши ружья, сабли, палки. Хватит! Посмотрите, как прекрасна жизнь». Именно поэтому Микеланджело - гений, чьи творения живут многие века. То же самое происходит на Олимпиаде, когда спортсмены забывают о своей национальности и прочих вещах, добиваются личных рекордов. И когда действительно хороший результат, например, в лыжах, я вижу, как наши тренеры радуются, а норвежские скисают. Потом наш подходит к норвежцу и говорит: «Ничего, старик, в следующий раз все будет нормально». Это замечательно! - А.Л: Настоящее единение. И никакой политики. - О.Б: Да. Теперь по поводу первой части вопроса - стоило ли строить в тропиках Олимпийские объекты для зимних Игр. На мой взгляд, в нашей стране столько проблем, требующих финансового вмешательства, что, ей богу, эти миллиарды, наверное, стоило бы потратить на что-то другое. Но раз все уже сделано, я расписываюсь под тем, что мне увиденное очень понравилось. - А.Л: Олег Валерианович, есть выражение: Олимпийские игры заменяют людям войну. - О.Б: Заменяют! Недаром в прошлом на время Олимпийских игр прекращались войны. И проходили соревнования в Греции. - А.Л: Значит, есть такое? После Олимпийских игр мы вздохнули свободнее - Россия победила. Кстати, результат удивительный: побиты все советские рекорды по «золоту» и общему количеству медалей. Как вы думаете, почему? Откуда резерв? - О.Б: Этого я не знаю. Но, думаю, подхлестнули неудачи на прошлых и позапрошлых Олимпиадах. И явно сменился тренерский состав, изменили тактику. Это хорошо видно по лыжным гонкам. Хотя я - не спортсмен и со стороны судить сложно. - А.Л: Получается, у нас есть шанс выиграть Чемпионат мира по футболу в 2018 году? - О.Б: Вот этого никогда не будет! - А.Л: (Смеется.) - О.Б: После вчерашнего матча... Я могу понять проигрыш с любым счетом - 5:0 или 9:0, как угодно, но если вижу, что команда борется. А здесь я вижу людей, которые получают очень большие деньги и при этом не умеют играть в футбол. За исключением, наверное, Халка и еще молодого парня, который забил гол… Не помню его фамилию. - А.Л: Извините, в этом вопросе ничем помочь не помогу. - О.Б: В общем, он осмелился ударить по воротам: никто не рисковал, а он забил гол. Остальное выглядело постыдно. - А.Л: Олег Валерианович, о спорте мы с вами поговорили, теперь я хочу вас немножко «попытать» по некоторым мировоззренческим вопросам, пользуясь вашим любезным согласием принять участие в программе. Мы живем в современном Петербурге - городе, который разрастается. Постепенно меняется и его население. Особенно ярко это видно на праздниках и общегородских мероприятиях. Речь не о том, что горожане стареют или молодеют, а о большом притоке людей из бывших союзных республик, прежде всего, Среднеазиатских. Они становятся чуть ли не главными действующими лицами на улицах. По официальным данным, из почти 6 млн жителей города и области 1 миллион с чем-то - гастарбайтеры из южных республик. А многие русские люди прикупают недорогие квартирки в Болгарии, Финляндии, странах Балтии и т.д., стараются уехать в Европу, вслед за латышами, литовцами и эстонцами. Идет невольное вытеснение русскоязычного населения: в петербургскую культуру проникают несвойственные ей традиции, мы теряемся. Российские люди часто интеллигентные, не позволяют себе участвовать в открытом конфликте и бороться за свое место… У вас нет ощущения, что через какое-то время мы будем на полном серьезе говорить о «великом узбекском писателе» Пушкине? Не исчезнет ли русская цивилизация, как некогда Российская империя, на смену которой пришли совсем другие люди? - О.Б: Эту тему обсуждать сложно. Пока вы говорили, у меня перед глазами проплывали одни из красивейших зданий Петербурга – мечеть, построенная еще при царе, буддистский храм и синагога. Столица Российской империи подчеркивала этими стройками свое уважение к другим религиям. - А.Л: Конечно. Но раньше оно было взаимным. - О.Б: Несомненно. Я думаю, сейчас нам следует поступать так же. Что касается многочисленных приезжих, не только гастарбайтеров, но и по другим делам, мне кажется, люди едут не от хорошей жизни, а чтобы заработать и отослать деньги близким, содержать свои семьи. Конечно, можно закрыть для них границы. Но кто тогда будет работать? Думаю, нужен другой подход: создать в нашей стране благоприятный климат, поощряющий энергичных и богатых людей создавать производства именно здесь. Чтобы они не вывозили деньги на Запад, не покупали там футбольные и баскетбольные клубы, а вкладывали средства в строительство новой России - заводы, фабрики и иные предприятия, выпускающие товары, способные конкурировать на мировом рынке с ведущими брендами. Тогда зарплаты будут устраивать российских рабочих, места для гастарбайтеров просто не останется. Почему они к нам едут и мы их принимаем? Потому что вместо положенных, допустим, 100 рублей им платят 1 рубль. Российский рабочий не будет трудиться за мизерную зарплату, а приезжие согласны. Вот и все! Значит, нужно сделать так, чтобы каждый день нормально оплачивался. Я вижу выход в создании большого количества разнообразных предприятий на территории России и формировании зарплат, соответствующих уровню жизни. Сейчас такого нет. Пока мы лишь говорим об инвестициях в промышленность. И плюс к этому может пострадать наша культура. - А.Л: Однозначно. - О.Б: Это очень трудный вопрос. Вы правы, я тоже улавливаю тенденцию, на мой взгляд, общемировую и возбужденную мировой элитой, мечтающей о глобальном общем пространстве. Какой бы высоко интеллектуальной она ни была, ей не нужны думающие работники - только послушная рабочая сила с умелыми руками и хорошими мозгами, ориентированными на производство. Посмотрите, везде исчезает театральная культура… - А.Л: Это да. - О.Б: Например, я приехал в Мадрид и меня спрашивают: «Что бы вы хотели посмотреть?». Я отвечаю: «Какой-нибудь спектакль по Лопе де Вега, Тирсо де Молина, Кальдерона». И слышу изумленное: «У нас этого нет. Давно закрыли постановки». Мюзиклы есть, больше ничего. - А.Л: Да, кругом мюзиклы. - О.Б: Почему так происходит? Мне кажется, под давлением тех самых сил, которые определяют дальнейшее развитие человечества, - глобальных и мировых. Это хорошо видно и по российскому театру. Например, меня очень настораживает тенденция, когда подчас талантливые режиссеры переиначивают произведения классиков, демонстрируя собственную фантазию. Литературное произведение становится поводом для самореализации. Русский театр и, тем более, МХАТ, никогда не занимался такими вещами! Всегда старались проникнуть в ткань произведения, для более яркого выражения писательского замысла выбирали ту или иную форму - от Мейерхольда до Станиславского. Я отнюдь не против яркости и остроты. Но, как говорил мой учитель, Борис Ильич Вершилов: «В студии вы можете играть плохо или гениально, но вы должны играть верно». Понимаете? Мне кажется, это главное. А в большинстве наших театров работают люди, которые заняты самовыражением. Более того, у меня есть подозрение, но я бы не хотел, чтобы оно прозвучало как донос… Возьмем «Дядю Ваню». Я знаю его наизусть, сам играл Ивана Петровича. Что делает, например, Някрошюс (специально беру не русскую постановку), как ставит? Так, чтобы показать, насколько ничтожен русский человек, как он спивается и постепенно исчезает с лица земли. Об этом написано? - А.Л: Нет. - О.Б: Нет! Тогда зачем так делать? Напиши свою пьесу и ставь ее, а мы посмотрим. Искажается лицо русской классики - то, чем наша страна гордится. В общем-то мы можем гордиться яркими порывами в жизни: революция, Ельцин, царь, война, победа и т.д. Но такие прорывы сродни фейерверку. А русская культура, литература, архитектура, театр, музыка, живопись вечны и имеют общемировое значение. У меня такое ощущение, что идет целенаправленная работа по уничтожению этой уникальной истории. Хотя я могу ошибаться. - А.Л: Почему целенаправленная, Олег Валерианович? Кто ее может направлять? - О.Б: Понимаете, я ставлю себя на место крупного промышленника, оперирующего глобальными масштабами, и понимаю: ему не нужен размышляющий человек, но требуется хороший работник, довольный жизнью. - А.Л: А разве может быть хорошим работником человек, не думающий? - О.Б: Почему нет? Надо жать на две кнопки - жми. - А.Л: Сначала кто-то должен придумать эти кнопки. - О.Б: Правильно! Видимо, поэтому создают элементарные институты и структуры. Но посмотрите, что происходит. Как вам история с Российской академией наук? А с Петербургским институтом искусств? Почему все уничтожается, с какой целью? Я не могу понять. Пусть мне объяснят. - А.Л: В основе культуры лежит образование. Оно является ключевым моментом? - О.Б: Да, образование. - Кто написал «Евгения Онегина»? Три варианта ответа: Пушкин, Лермонтов, Лев Толстой. - Пушкин! - Молодец! «Пятерка», иди. Разве это постижение? - А.Л: (Смеется.) - О.Б: Я помню, как мы в 5-м классе писали сочинения по разным произведениям. Да, писали плохо, но не в этом дело. Мы пытались понять, о чем там говорится, проникнуть вглубь. Сейчас такого нет. Количество часов литературы в школе уменьшено. Зачем? Почему такие вещи, как, допустим, «Обломов» проходят за один-два дня? Ведь это стержень, на который нанизана русская культура. Может, неосознанно, но пытаются убрать мыслящих людей. Они мешают. - А.Л: Может, вытесняет другая субкультура? Помните, в 1970-х годах запрещали рок, потом его разрешили и он поднялся на самый верх. Сейчас рок ушел и ему заменили другие направления в музыке. - О.Б: Ради бога, пусть рождается, живет и умирает любая субкультура и культура. Но это должен быть естественный процесс. - А.Л: Олег Валерианович, а, может, не работодателю нужен работник, который ничего не соображает, а политику – такой избиратель? - О.Б: Я об этом и говорю. Кто у нас политики, если рассуждать на уровне Земного шара? Они и есть работодатели. И им не нужны толпы, требующие нравственного отношения к выполнению задач. - А.Л: Давайте вспомним годы становления новой России - не «бандитские», а нормальные 1990-е, когда поначалу люди были сильно воодушевлены. - О.Б: Да, жили с большой верой. - А.Л: В будущее. - О.Б: В то, что они делают, и в то, что это даст хороший результат. - А.Л: Вам не кажется, что пришло время задуматься о смысле всеобщности избирательного права? Может, пора говорить о том, что президента страны и депутатов парламента должны выбирать не все? - О.Б: Я думал об этом и склонен ответить «да». Сделать, как в США. Там ведь не все население выбирает президента, сделано иначе и происходит отсев. - А.Л: Там выбирают выборщики, которых избирает большинство населения. - О.Б: Да, сначала люди выбирают выборщиков, а потом те делают свое дело. - А.Л: Это да, но они привязаны к конкретным кандидатам. Поэтому я отнес бы данную форму к всеобщим выборам. - О.Б: У меня ощущение, что право голосовать имеет человек, разбирающийся в том, что он делает. - А.Л: Или несущий ответственность. - О.Б: Да, ответственный. Например, я хочу проголосовать за Тютькина. Открываю его программу и смотрю, что он обещает сделать, думаю, насколько это реально, врет он или нет. Если прихожу к выводу, что Тютькин говорит правду и искренен, вероятно, ему удастся выполнить обещанное хотя бы на 20% и это принесет пользу стране, а также мне, ее жителю, голосую за него. Это осознанный выбор. Но его может сделать только человек, умеющий думать. - А.Л: А как таких людей определить? Сунуть под мышку особый градусник? - О.Б: Я полагаю, что ключевую роль имеет образование. - А.Л: Однозначно. - О.Б: Среднее и высшее. Еще, наверное, - знание языков. Рецепта я вам не дам, но отсев людей, которым «по барабану», необходим. - А.Л: Прозвучало предложение кого-то из политиков, чтобы Центральная избирательная комиссия выкупала голоса тех, кто не хочет голосовать. Условно говоря, приходи и получай свои рубли... - О.Б: Очень хорошо, разумно и даже смешно. - А.Л: Обменяй свой голос, скажем, на 5000. - О.Б: Ради бога! Вот тебе деньги, иди гуляй. - А.Л: Да. И при этом не участвуй в выборах. - О.Б: А вот я хочу голосовать и мне не нужны ваши деньги! Я добьюсь, чтобы президентом или членом правительства стал определенный человек, представитель такой-то партии. Это уже идеологический шаг, идейный. - А.Л: Идейный. Не представляю себе, как такое возможно! Знаете, Олег Валерианович, вы затронули тему, которую я хочу поднять. Почему такое огромное количество наших сограждан пьют и употребляют наркотики? Известно, что есть целые регионы с алкоголе- и наркозависимым населением. - О.Б: Не знаю… - А.Л: От чего вдруг? Когда это произошло? - О.Б: Я не раз задавал себе эти вопросы. В свое время сам был не прочь выпить и, так сказать, удачно этим занимался. В ранней юности... Почему это происходило у меня? Было приятно. - А.Л: И весело. - О.Б: Да, весело. Мне кажется, в России традиция пить идет от неудовлетворенности собственной жизнью. Это подмена счастья и хорошего настроения, гордости за себя. Допустим, человек строил красивую избу со всеми удобствами, но у него не получилось. С горя он начал выпивать. И постепенно подмена превратилась в традицию, о ней перестали думать. Вообще, странное дело… В свое время я был на целине. Когда ехали по казахской степи в районе Павлодара и Акмолинска (ныне – Астана), в отдалении видели ужасные примитивные домишки, полусгнившие трупы собак, дорога разбитая и т.д. И вдруг, в какой-то момент дорога становилась асфальтированной, по ее сторонам - приятные домики с раскрашенными ставнями и прочее. Что это? Поселения немцев, высланных в Поволжье. Почему так? - А.Л: Да, почему? - О.Б: В русских живет мысль: «В конце концов, какая разница, сделаю я все хорошо и красиво, или нет. Все равно отберут или просто никому не нужно». Понимаете? Нет чувства хозяина. Вы, конечно, бывали на Севере, в Архангельской губернии, и видели знаменитые двухэтажные избы? - А.Л: Да-да. - О.Б: Это настоящее произведение архитектуры, где все хозяйство, включая скот, было собрано под одной крышей. При этом и лошади с коровами, и изба чистая. Почему такого нет в центральной России? Знаете, я провел эксперимент: в 1990-е годы взял карту, на которой обозначены границы крепостничества в России, и наложил на нее нынешний «красный пояс», очень характерный при Ельцине. - А.Л: И? - О.Б: Они почти совпадают! - А.Л: (Смеется.) - О.Б: Вот вам и ответ на вопрос. - А.Л: Люди никогда не видели свободы и не понимают, что это такое, чего она стоит. - О.Б: Страна у нас богатая, а порядка нет. Когда-то Россию (Русь) называли страной 100 каменных городов. Петр, приехав в Париж, сказал: «Зело красив, но больно вонюч город». У нас в то время уже была примитивная канализация, а в Европе нет. Но, посмотрите, что дальше. Татаро-монгольское иго продолжалось 300 лет. Первобытную российскую демократию (Новгородское вече) уничтожил Иван Грозный. Даже у колокола язык вырвали, а людей сожгли. Царизм... - А.Л: Еще Псков, кроме Новгорода. - О.Б: Да-да. При самодержавии тоже было мало сладкого: царь-батюшка и все ему кланялись. Февральскую революцию надежды заменила Октябрьская социалистическая. То же крепостное право: колхозники – считай, крепостные. Я помню, как к нам в Москву из деревни приезжала молочница - с оглядкой и боясь ареста, потому что у нее не было справки от председателя колхоза, подтверждающей, что он ее отпустил. Из деревни запрещали выезжать! Все это накладывает на людей рабский отпечаток. Вспомним «Вишневый сад» Антона Павловича Чехова. В одной сцене там то ли закричала птица, то ли раздался звук лопнувшей струны, и люди испугались. Кто-то сказал: «Наверное, бадья упала в шахте, только очень далеко». Гаев предположил: «Да, или, может, птица какая-нибудь, вроде аиста или цапли, закричала». И вдруг старый крепостной Фирс, которому около 100 лет, произнес: «Да, перед несчастьем тоже было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь». Когда у него спросили, перед каким несчастьем, он ответил: «Перед волей». - А.Л: (Смеется.) - О.Б: Для него воля – несчастье. Какой другой народ скажет, что получить волю - страшное несчастье? Только мы! Почему, не знаю. Но факт остается фактом. Почему сейчас многие оглядываются назад? Там был порядок и хозяин. А тут, понимаете... - Ты сам не можешь принять участие в этой работе, чтобы был порядок? - Зачем? Должен быть тот, кто скажет, и я сделаю. Понимаете, это в нашей природе. - А.Л: А откуда такая природа? Где корни? - О.Б: Я думаю, это тысячелетняя история рабства в России. Тысячелетняя! - А.Л: Олег Валерианович, еще одна тема, которой я не могу вас не помучить. На ваш взгляд, есть ли у России внешняя угроза? Кто наш враг и кого нужно бояться, остерегаться? У нас сейчас такой военный бюджет... - О.Б: Я не знаю. - А.Л: Не знаете? - О.Б: На этот вопрос я не могу ответить. - А.Л: Хорошо. - О.Б: Кто враг, если мы изначально говорили о глобализации? Все люди живут на одном Земном шаре. Зачем воевать? - А.Л: Тем не менее, с этим дела обстоят неплохо. - О.Б: Мы торгуем тем, а они этим. Например, у Франции хорошее вино, у нас - кукуруза… - А.Л: Ну, да, а в Афганистане - наркотики. - О.Б: Здесь просто нужно принимать какие-то меры. А так, какая угроза? Она исходит от капиталистических корпораций, пытающихся сыграть на несчастье других стран и народов, набить свои карманы. Или даже устраивают несчастья ради собственной выгоды. Но не для того чтобы завоевать, а чтобы часть финансов, которые шли туда, повернуть к себе. Мне кажется, это и есть главная угроза для любой страны, тем более, высокоразвитой - России, США, Канады, Великобритании, Германии, Франции. По-моему, угроза не военная. Хотя может дойти и до военного конфликта. Очень бы этого не хотелось. - А.Л: Да, не хотелось бы… Олег Валерианович, вы не только часто бываете в Москве, но изначально человек московский. На ваш взгляд, нужно ли России несколько столиц или все-таки одна - Москва? - О.Б: Столица может быть только одна. А если каждая область начнет на что-то претендовать… Мне кажется, у нас была замечательная столица – Санкт-Петербург. Посмотрите, какой след она оставила и как мы горды тем, что живем в этом городе, который, пожалуй, если убрать стоящие вдоль тротуаров автомобили, является самым красивым городом мира. Особенно в сезон Белых ночей. Это сделали наши предки, жившие в столице Российской империи. Москва - многовековая столица России, но сейчас там жить невозможно. По улицам не пройти: образно говоря, автомобили ездят по балконам и крышам домов. Например, от Московского художественного театра до Большого - 10-15 минут пешком, а ехать на автомобиле 3-4 часа. Жизнь прекращается, и что с этим делать, никто не знает. В Москве растут банки и небоскребы, народу все прибывает. Кстати, то же самое происходит у нас. Например, суды, которые переезжают в Петербург. Это не просто 10 судей, а гигантское количество обслуживающего персонала: помощники, заместители, секретари, повара, шофера. Тысячи людей и машин! Что будет с Питером, когда эта система заработает? У меня ощущение, что нам нужно идти по пути Казахстана и Бразилии - построить новую столицу. - А.Л: Новую столицу? - О.Б: Да. Причем не на окраине России. Москва все-таки стоит на окраине. Питер тоже. Сделать столицу в центре. Тем более что восток у нас плохо развит, а китайская угроза существует. И не только китайская. Построить где-нибудь на Урале или за ним красавец-город. Так, чтобы было удобно всем: чиновникам, президенту, финансистам. Например, в США есть Вашингтон, но почему-то все говорят, что столица Америки - Нью-Йорк. Хотя это не так. - А.Л: Да, Вашингтон. - О.Б: Там сосредоточена вся власть. А Нью-Йорк – просто большой шикарный город. У нас тоже может быть так... Я убежден, что когда-нибудь это произойдет. А Москва станет просто городом, как сейчас Петербург - третьей или второй столицей России. - А.Л: Олег Валерианович, вы смотрите кино по телевизору? - О.Б: Очень мало. - А.Л: А что так? - О.Б: Нет времени, я работаю. - А.Л: А вообще уровень современного кино вас устраивает? - О.Б: Он меня вдохновляет. - А.Л: Расскажите об этом. - О.Б: У нас много хороших картин. Я - член жюри на «Золотом орле» и «Нике», мне присылают громадное количество дисков с фильмами, даже не успеваю все посмотреть, забываю названия и т.д. Но могу назвать картины, которые произвели на меня сильное впечатление, и которые, на мой взгляд, вполне могут стоять рядом с фильмами апробированных и уважаемых деятелей мирового кино. Скажем, «Эйфория» Вырыпаева. Ее никто не видел, никто ничего не говорит, а это великий фильм о любви - о том, как люди не понимают, что любят друг друга. Человек, который их убивает, тоже любит. Замечательно сделанная картина! Или лента «Дикое поле». Вы видели? - А.Л: Нет. - О.Б: В ней показана российская степь, где когда-то был госпиталь (больница), а теперь от него остался маленький фельдшерский пункт. Там живет доктор, к которому постоянно едут люди, потому что в радиусе 200 км он – единственный медик. К нему приезжает жена и он понимает, что она не останется. Каждый день много посетителей, которых он спасает и которым помогает. При этом люди совершенно дикие, все пьют водку. Однажды к врачу пришел сумасшедший, схватил нож и пырнул в живот. Почему, непонятно. Тот начинает умирать. И в последнем кадре мы видим, как люди, которых фельдшер спасал, несут его на плащ-палатке или одеяле, грузят в машину, а он лежит и улыбается - чувствует, что люди на добро отвечают добром. Замечательная картина! И артисты потрясающие. Мадянов играет милиционера так, что не снилось и Дастину Хоффману. Или недавно появился сериал «Жизнь и судьба» по Гроссману, который поставил Урсуляк. Какой там Маковецкий в роли Штрума! Причем он играет настолько скромно – просто человек, и все. А я вижу перед глазами Самуила Яковлевича Маршака. Он приходил к нам в Московский Дом пионеров и читал свои стихи - мальчишкам, которым во сне уже снились обнаженные девушки. (Смеются.) В фильме мы видим странного человека в очках и плохом костюме. К тому же очень неприятного, с которым не хотелось бы жить под одной крышей или проводить вместе отпуск. При том абсолютно честного и порядочного. И все это Маковецкий уместил в одном Штруме. Очень узнаваемый 1947 год. Я сам оттуда, из Москвы 1940-х – 1950-х годов… Потрясающая работа, но ее никто не заметил. - А.Л: Олег Валерьянович, раз так, почему мы видим на экранах другое кино? - О.Б: Не по той ли причине, о которой мы с вами только что говорили? - А.Л: Смотри пункт № 1. - О.Б: Да (смеется). - А.Л: Очень обидно. Как вы считаете, можно ли повлиять на эту ситуацию, чтобы нам показывали действительно хорошее кино? - О.Б: Несомненно. Буквально сегодня я получил письмо из Михалковского Союза кинематографистов, который предлагает проект Хартии кинодеятелей: во имя чего существует кино, какие нормы мы должны соблюдать, каким правилам следовать и т.д. Конечно, все декларативно, но если эту хартию примут, можно будет сказать: «А ты это читал?». Появится то, к чему можно апеллировать. По-моему, верное дело, хотя документ не обязательно подписывать. В любом случае, это шаг в нужном направлении. А вообще все просто. Спрашивают: «Как сделать так, чтобы со сцены и с экрана не звучали неприличные слова?». Например, театр находится на содержании у государства. Я - государство, прихожу и говорю: «Чтобы в моем театре ни слова такого не было! Иначе всех уволю». Цензура? Да, своего рода. Но я принимаю спектакль и если найду в нем что-то неприличное, имею право запретить. Однако только в сфере порядочности. - А.Л: Ненормативной лексики. - О.Б: Да. В других, частных театрах – ради бога! Другое дело, если я – молодой зритель и пришел на спектакль с любимой девушкой, с которой мы еще поцеловаться не успели, и вдруг открывается занавес и со сцены льется черт знает, что. Я могу подать в суд за моральный ущерб и суд встанет на мою сторону. В итоге театр заплатит 5 млн рублей компенсации и в следующий раз подумает, что и как показывать. По-моему, механизм простой. - А.Л: Все равно эти меры, извините, полицейские. Выходит, самосознания и индивидуального понимания, что такое хорошо и что такое плохо, в искусстве нет. Кстати, с этим я столкнулся в Сочи: обычные, даже не подвыпившие компании в электричках, ресторанах или просто на улицах матерятся так, что это вам не Раневская. Простите, настоящий быдляжий мат! В Питере такого нет. - О.Б: Они иначе не умеют. - А.Л: Да, не умеют. И такого в Сочи много - я поразился. - О.Б: В Питере тоже есть. А в России это пошло, мне кажется... Как называется, когда много соли? Взвесь, да? Сыпешь соль в стакан с водой, она растворяется. А потом – бах - становится как бы непрозрачным телом. Мне кажется, ГУЛаг здесь сыграл именно такую роль. И наши тюрьмы в целом – по причине переизбытка людей. В результате лагерный, тюремный язык перекочевал в нормальную жизнь. Хотя мы и на свободе чувствовали себя не ахти, какими свободными людьми, волей-неволей язык приобрел такие черты. Моя мама была филологом и занималась такими вещами. Она говорила, что нельзя ничего изменить в приказном порядке: язык живет по своим, независимым от воли человека законам, меняется сам. Поэтому, как будет, так и будет. Можно принять закон: «Здесь ругаться нельзя! Штраф такой-то». Но, выйдя, человек не перестанет ругаться. По-моему, должны сыграть большую роль российское искусство и культура. Помните, замечательный рассказ Шукшина, где он заменяет непотребное слово... - А.Л: Да-да. - О.Б: Другим словом: «Васе Иванову все… остолбенело!». (Смеются.) Все понимают, что говорил Вася, но самого слова нет. - А.Л: В какой-то момент я почувствовал: люди просто не понимают, что мат не есть норма. Для них это именно так. - О.Б: Да, норма. - А.Л: И искренне удивляются, когда им... - О.Б: Одно время было модно говорить: - Вы где работаете? - Я как бы работаю на заводе, потом иду как бы домой, как бы обедаю, а потом как бы... - А.Л: (Смеется.) - О.Б: То есть все не на самом деле. - А.Л: Да, так. - О.Б: Почему «как бы»? С какой целью человек это говорил? Ведь он делал так не специально, но что-то за этим стояло. - А.Л: Все не очень реально. (Смеются.) - О.Б: Да-да. Я как бы машину купил: пошел в банк, ну, взял как бы кредит... (Смеются.) - А.Л: Олег Валерианович, у нас осталось мало время. В завершение я хочу задать вам еще один, очень важный вопрос. Мы часто говорим о вере, боге и т.д. Вообще, есть ли жизнь после смерти, как вы считаете? - О.Б: Есть. (Пауза.) Но в какой форме? - А.Л: Вот! - О.Б: Этого я не знаю. Наш добрый знакомый, Владимир Николаевич Сидоров - известный лингвист и филолог говорит: «Не хочу я там быть каким-то… Я хочу ходить с палкой». То есть он хочет быть таким же, как здесь, в этой жизни. Может, так и будет, но нам сие неизвестно. И непонятно, почему так происходит: человек родился и умирает. - А.Л: Кому это надо? - О.Б: Совершенно непонятно! А семьи? Например, мы с женой вместе 50 с лишним лет, у нас двое детей (дочери) и двое внуков. Недавно родился младший, Тимофей. Мы с женой безумно счастливы. Когда смотрим на его фотографии и снимки пятилетней Мариники (они живут в Москве), нами овладевает странное чувство радости. А чему радоваться-то? Родился и, слава богу. Нет! Это наше продолжение, я и жена чувствуем, что в этих ребятах - надежда на то, что они будут жить и помнить о нас. И, конечно, я безумно благодарен судьбе за то, что у меня есть семья, которая позволяет мне думать о таких вещах. И моей жене благодарен тоже - за все 50 лет. В нашей жизни были разные периоды, но она всегда мне помогала. Наверное, поэтому я сейчас здесь и разговариваю с вами. Как говорил Маяковский: «Плохо одному. Один - не воин» (смеется). Не хочу говорить о любви высокопарно - обошелся шуткой… Есть замечательный анекдот. В грузинском селе, которое находится очень высоко в горах, только две недели в году можно связаться с большим миром – остальное время дороги завалены снегом. На эти две недели туда приезжают с концертами. Один раз приехал профессор читать лекцию на тему «Есть ли жизнь на Марсе?». В клубе собрались местные жители, в кепках – сидят и слушают: есть ли жизнь, нет ли жизни, каналы и прочее. В конце лектор говорит: - Я прочел вам лекцию. У вас есть вопросы? Если есть, пожалуйста, задавайте. - Можно я?! - Пожалуйста. - Вот ты спрашиваешь: «Есть ли жизнь на Марсе?», - и мы это понимаем. Но скажи, ты знаешь, как попадает повидло в конфеты «Подушечка»? Это и есть главный вопрос. (Смеются.) - А.Л: Уважаемые телезрители, Олег Басилашвили был сегодня у нас в студии. Огромное спасибо, Олег Валерианович! - О.Б: Спасибо вам! - А.Л: Надеюсь, через какое-то время мы снова увидимся и обсудим разные вопросы нашей жизни. Спасибо! - О.Б: Спасибо! Телеканал «ВОТ!», «Особый взгляд», 26 февраля 2014, 17.00 polit.pro
|
|
Поделись новостью с друзьями: |
|
Ссылка на видео-версию
635
