Lushnikov Live TV — 19:40 21 Мая 2012 —
Леонид Мозговой: «Выживает только высококультурный человек»
Актер театра и кино Леонид Мозговой и Алексей Лушников в телепрограмме "Особый взгляд"
Леонид Павлович Мозговой – актер театра и кино. Заслуженный артист России.
Алексей Лушников - телеведущий, создатель и владелец телеканала "Ваше общественное телевидение!". Студия прямого эфира
телеканала "Ваше общественное телевидение!"
Санкт-Петербург
- А.Л: Здравствуйте, уважаемые телезрители! В эфире - «Особый взгляд» и принадлежит он заслуженному артисту России Леониду Мозговому. Еще раз здравствуйте, Леонид Павлович! - Л.М: Здравствуйте! - А.Л: Начнем, пожалуй, с главной новости сегодняшнего дня. Владимир Путин уходит с должности руководителя «Единой России» и предлагает вместо себя... Кого бы вы думали? Дмитрия Анатольевича Медведева, ныне действующего президента и будущего (во всяком случае так запланировано) премьер-министра России. Вы, как человек, видящий этот мир сквозь художественную призму, которая иногда его искажает, а порой и дополняет, что можете сказать по этому поводу? - Л.М: Все это игры. Знаете, в школе я был политически активным - комсомолец, секретарь школьной комсомольской организации и т.д., но когда занялся своей профессией, понял, что все время нужно посвящать только ей. Поэтому общественной жизнью занимался мало. Что сказать: народ выбрал… - А.Л: По вашему мнению, крупный политик должен быть актером? - Л.М: Да. Это публичная профессия, представителям которой надо уметь держать удар и скрывать свои чувства. - А.Л: Дмитрий Анатольевич на «заслуженного» тянет? - Л.М: Я не знаю. Вообще все это наши советские издержки. Вы можете себе представить народного артиста Америки Дастина Хоффмана? Заслуженные и т.п. - отголоски СССР. Кстати, я еще видел живого Сталина на Мавзолее. - А.Л: Да?! - Л.М: И даже в гробу рядом с Лениным. Я тогда жил в Москве. - А.Л: Видели Сталина в гробу? - Л.М: Да, в гробу. - А.Л: Вы знаете, мне интересны ваши ощущения: «ух!», или «Сталин и Сталин»? - Л.М: Когда он умер, я учился в 5 классе. Услышав, что вождь заболел, я почему-то заплакал, а сразу после его кончины были траурные линейки в школе, и мы все стояли возле его портрета. Понимаете, у верующих есть Бог, а в нашем поколении воспитали поклонение Сталину. И многие искренне плакали, борцов-то было мало. - А.Л: Что-нибудь магическое произошло – лучи с трибуны и т.п.? - Л.М: Я шел вдалеке, и все, что помню, это гладкое забальзамированное лицо Ленина и очень морщинистое, с крапинками ряби лицо Сталина, который лежал в своем генералиссимуском мундире. - А.Л: Совсем немного остается до Дня Победы, и сейчас в 40 городах бывших советских республик начали ездить так называемые «сталинбусы» - автобусы с изображениями Сталина. На ваш взгляд, это благо? - Л.М: Это фанатизм… Да, он был вождем, но не все так просто. Возьмем того же Ленина. Когда я начал работать у Сокурова над его ролью, а Ленин по сценарию уже серьезно болен и мало что может, было крайне интересно. У него ведь половина мозга не работала плюс паралич. - А.Л: И вы это чувствовали? - Л.М: Я старался все спроецировать на себя, дома отрабатывал походку немощного человека. Ленин же по духу был очень силен и, кстати, в фильме он переигрывает Сталина (тот приходит к нему домой и не может отдышаться после ходьбы). Безусловно, мощная личность. Их рассудит только история, но оба – в правящем ряду. Сначала у нас были цари, затем наступило время вождей, а теперь, может, опять вернутся к монархии. Не знаю… - А.Л: А сели бы вы в такой автобус? - Л.М: Я бы не сел, потому что слишком много знаю об этом. Например, мой папа рассказывал, как был репрессирован его отчим. После этого был очень зажатый и подверженный страхам человек, хотя прошел всю войну сапером и имел звание подполковника. Мне, как старшему сыну, достались его ордена и медали. - А.Л: Вообще, скажите, на ваш взгляд, власть должна миловать? Например, недавно помиловали Сергея Мохнаткина - человека, который случайно проходил мимо площади, где шел митинг, а его, несчастного, забрали и посадили. Два года сидел ни за что! - Л.М: Ни за что, ни про что. - А.Л: Так вот вчера президент его помиловал. Хотя журналисты звонили в колонию, где Мохнаткин отбывает наказание, и ее начальник заявил, что ничего не знает и указа не читал. Вроде, сегодня, дело стало выправляться. Конечно, помиловали человека, и слава Богу! Вообще, что касается самого института помилования. Может, церковь должна выступать его инициатором? Какая процедура лучше для этого подходит? - Л.М: Прежде всего помилование должно быть человеческим. Ведь очень в нашей стране очень трудно во всем разобраться. Те же церкви в свое время все порушили, а теперь восстанавливают с не меньшим рвением. Хотя я не думаю, что истинно верующих много. К сожалению, все испорчено. Я сам - человек не верующий, но у меня есть нравственная основа, заложенная советским строем и родителями. Заповеди наизусть не знаю, но подлостей не делаю и тем более не представляю, как можно убить, да просто поднять руку на человека. Думаю, что впереди нас ждут очень трудные времена именно в связи с вопросами религии. - А.Л: Инициатором помилования должен выступать президент, или все-таки необходимо дождаться покаяния заключенного: «Да, виноват, был дурак и не там шел»? - Л.М: Разве это вина, что не там шел? - А.Л: Это так. Но есть и другие истории. Например, Ходорковский… - Л.М: Насколько я понимаю, он считается в чем-то виновным, и многие говорят, что посадили его правильно. Но дело в том, что мы вступаем в оголтелый капитализм, от которого сначала ушли. Форд или кто-то из первых американских миллиардеров однажды сказал: «Я никогда не скажу, как заработал свой первый миллион». И у всех наших олигархов рыльце тоже в пушку. - А.Л: Он уже отсидел за этот «пушок», или нет? - Л.М: Наверное. Там же еще есть политическая подоплека. Если бы Ходорковский не стремился к власти, наверное, ничего бы не было. Вообще я не очень хорошо знаю историю этого конфликта. - А.Л: Хорошо, давайте перейдем к культурной плоскости, где ваше имя вписано золотыми буквами. Вы принадлежите к числу не попсовых, а очень глубоких актеров, с внутренним стержнем и умением одним жестом выразить широчайшую гамму чувств. Что такое современная культура, в вашем понимании? Где она есть - в театре, кино, на телевидении и эстрадных площадках, в библиотеках и музеях? - Л.М: Для меня она в настоящем искусстве, в том числе в библиотеках и музеях. Я часто шучу и называю себя музейным артистом, потому читаю стихи Блока в музее Блока, Некрасова – в музее Некрасова, Пушкина – в музее Пушкина и т.д. Вы знаете, мне очень повезло. В юности я попал к великому театральному педагогу, у которого учились Кадочников, Трофимов, Фрейндлих, Шарко и многие другие. Мой курс – это Додин, Тенякова, Костецкий, Антонова, и все - последние выпускники Зона. И я очень горжусь тем, что не без моего участия журнал «Сеанс» выпустил книжку «Школа Бориса Зона». Это сборник его собственных воспоминаний и учеников. Ведь Зон встречался со Станиславским и был одним из его верных последователей. Между прочим, Американская школа Голливуда во многом построена на системе Станиславского. Поэтому я очень рад, что эту книжку удалось выпустить, хоть и спустя 40 лишним лет после смерти Бориса Вульфовича. - А.Л: 40 с лишним лет?! - Л.М: Да. И именно так передается культура. Многие сейчас утверждают, что это происходит через рукопожатие. Сам Зон говорил: «Я пожимал руку Станиславскому, Станиславский пожимал руку Щепкину, Щепкин пожимал руку Пушкину…». А я пожимал руку Зону. Значит, от меня до Пушкина - четыре рукопожатия. Понимаете, культура передается из глаз в глаза… - А.Л: Поразительно! - Л.М: Я не большой поклонник попсы, хотя и там есть очень талантливые люди. Просто когда я мальчишкой попал в хорошие руки Бориса Вульфовича Зона, у меня внутри что-то произошло. Он всегда ходил в бабочке, блистательно одет и выбрит, с красивой седой головой. Настоящий образец для подражания! Кстати, именно для него Шварц написал «Снежную Королеву», и Зон первый ее поставил с Кадочниковым в роли сказочника. А еще он был основателем нового ТЮЗа. Это целая история! Вообще Борис Вульфович считал, что кино замешано на других дрожжах и сильно отличается от театра. Но думаю, он все-таки был бы доволен моими ролями в кино, потому что, несмотря на то, что Александр Николаевич Сокуров не очень знает и любит Станиславского, во многом работает также. Он трепетно относится к актерам и уважает их, создает удивительную рабочую атмосферу. Мы знакомы 20 с лишним лет, и за это время он не то, что никого не оскорбил, даже голос ни разу не повысил. Хотя проекты идут с большими сложностями и все время на грани закрытия. Это и есть культура. Миша Шемякин недавно рассказал, что, оказывается, его мама училась у Зона до войны и снималась в кино, а потом он увез ее в Париж и создал там для нее театр. Он и ко мне проникся, когда узнал, что я - ученик Зона, побывал на моем моноспектакле «Сон смешного человека» и теперь, когда приезжает в Петербург, всегда приглашает пообщаться. Вот она - культура, передающаяся из рук в руки и выращивающая актера - человека культуры. - А.Л: Вы говорите сейчас о крупицах на уровне рукопожатия, каких-то эмоций, захватывающих человека при индивидуальном общении. Но всему этому противостоит телевидение, эстрада и прочее. Огромная махина. Как с этим бороться, и нужно ли это? - Л.М: Бороться можно, только прививая своим детям, внукам и ученикам крупицы настоящей культуры. Например, сейчас все боятся, что с появлением интернета люди перестанут читать. Однако в свое время Сократ или кто-то другой из великих философов сказал: «Боже мой! Человечество перестает мыслить, потому что появилась письменность». Интернетом можно гвозди забивать, а можно находить там массу полезных вещей - за полчаса материал, на поиски которого раньше ушли бы годы. Поэтому использовать надо, но культурно. Во всем необходимы культура и чувство меры. - А.Л: Но ведь мера воспитывается, и она как раз… - Л.М: Вкус есть мера. - А.Л: Согласен. Я даже думаю, что культура тоже в определенной степени есть и вкус, и мера. - Л.М: Правильно. - А.Л: Но все-таки существует некая агрессивная часть общества, не знающая ни меры, ни культуры. Только невежество и средневековую упертость. «Швондер приходит и рулит», - как сейчас говорит молодежь. - Л.М: Да, есть такое. - А.Л: Это-то и страшно. - Л.М: Варвары всегда были, и их большинство. Но я считаю, что выживает только высококультурный человек. Правда, для этого ему необходимо иметь кулаки. Драться не обязательно, но надо держать оборону. - А.Л: Да, но как эта малая часть подвижников может противостоять варварам? - Л.М: Вы знаете, основная моя профессия – чтец, и у меня 15 моноспектаклей. Раньше ездил по всей стране и читал Пушкина, Есенина, Маяковского, Самойлова. Помню, как однажды в школе в Колпино я читал «Черного монаха» Чехова - очень сложное произведение – и уже выходя из зала, услышал, как один мальчик оценил услышанное словом «клево». Для меня это премия. Потому что несмотря на грубую форму выражения своей мысли, он понял, о чем речь, до него дошло! Вот так по крупицам и надо передавать культуру. В моей жизни были и какие-то формальные вещи. Но, думаю, что Сокуров меня бы не выбрал, если бы я остался в Театре музкомедии, куда попал после института. Помню, Николай Павлович Акимов, когда я однажды подыгрывал Оле Антоновой, удивился, что я не показывался после обучения. А когда я ответил, что подписал договор с Театром музкомедии, услышал: «Это же интеллектуальная смерть!». Я пять лет интеллектуально умирал, хотя это был и серьезный тренинг, и даже несколько интересных ролей. Ведь людям нужно не только решать философские проблемы, но и иногда отдыхать. Правда, сейчас отдых перешел границы и заполонил собою все, как бушующее море. Еще один потрясающий педагог, у которого мне довелось учиться, - это мама Ильи Авербаха, Ксения Владимировна Куракина. Она была актрисой и одним из основателей Театра Ленсовета, вела у нас сценическую речь. Именно благодаря ей я попал на литературную эстраду. Как и Зон, Ксения Владимировна никогда не поучала и общалась с нами на равных, хотя ей в то время было за 60, а нам по 20 лет. Они понимали, что передают нам эстафету театра, искусства в целом. - А.Л: Это большая мудрость. - Л.М: Действительно, когда читаешь классику, что-то западет в душу и остается с тобой, передается через глаза, повадки. Я уже говорил блестящем внешнем виде Зона, хотя, как потом выяснилось, жизнь у него была очень сложной. - А.Л: Вы упомянули Александра Сокурова. Скажите, встреча с ним сильно повлияла на вашу жизнь? - Л.М: Это счастье! Ведь нас никто не знакомил. Просто 20 лет назад, в августе 1991 го года мне позвонил его второй режиссер и сказал, что я подхожу Сокурову на роль Чехова. Я пришел на Ленфильм и увидел человека среднего роста человек, плотно сложенного, с очень глубоким взглядом. Мы говорили о театре, кино и жизни вообще часа полтора, но я уже через пять минут понял по глазам, что он меня берет. Просто маслом по сердцу! Я же провинциальный мальчик, и меня всегда очень привлекало кино, но не хотелось быть световым пятном. А он что-то увидел во мне. После Чехова я уже ничего не ждал. Однажды пригласил Сокурова на свой моноспектакль «Сон смешного человека», который играю до сих пор. Наверное, за эти годы прошло уже около тысячи чтений. - А.Л: Потрясающе! - Л.М: Всего для 20 человек. Мы с режиссером - Людмилой Николаевной Мартыновой - два года мы работали, пока не получилось то, что не стыдно показывать публике. Так вот я пригласил Сокурова и очень его ждал. А он человек закрытый и всегда держит дистанцию. Я сам никогда не лезу - поздравляю с праздниками, и все. И знаете, хотя Александр Николаевич старше меня всего на 10 лет, у меня такое ощущение, что у нас очень большая разница в возрасте. Он очень глубокий, философский и сердечный человек. Могу сказать, что для меня в «Фаусте» придумали три малюсеньких роли, но меня там практически не видно и не узнать. Я ведь должен был сыграть не только Гитлера, Ленина, но и Хирохито, и даже Мефистофеля. Но изменилось время, и мы вместе с ним. Но я очень благодарен за эти «три мазка на картине Рафаэля». К тому же съездил в Чехословакию, пообщался с Сокуровым. Ведь по-разному приходится сниматься, в том числе и в серьезном гриме. Кстати, играя Ленина, я по пять часов сидел на гриме. - А.Л: По пять часов?! - Л.М: Да. А еще была очень смешная история. Сокуров доверил мне представлять семь его фильмов на Фестивале русского кино в Нью-Йорке. Каждый день шел один фильм. Обычно приходили наши эмигранты, но и американцев тоже было много. Так наши русские говорили: «Слушайте, на фильмах Сокурова американцы не жрут поп-корн!». После этого меня пригласили в редакцию газеты «Новое Русское Слово», и вышло большое, на целую полосу, интервью под названием «Адольф Ильич Чехов». Я теперь живу под этой кличкой. Это три моих главных роли. - А.Л: Очень интересно! У вас удивительная судьба. - Л.М: Как учил Зон, я всегда старался вживаться в свои роли. На днях показывали потрясающий фильм «Чертополох» с Джеком Николсоном и Мерил Стрип. Каждую секунду видно, что они думают! Это и есть система Станиславского - когда человек молчит, а его мысли и эмоции написаны на лице. У Сокурова я делал то же самое, и это было счастье. - А.Л: У древних существовало поверье, что в актера переселяется душа персонажа, которого он играет. Наверное, сложно быть Гитлером, Лениным, Чеховым? - Л.М: Мы все бываем неправы и жестоки. Конечно, не так, как Гитлер, уничтоживший миллионы людей. Но если ты сделал какую-то подлость, будешь помнить о ней всю жизнь, спустя время это даже во взгляде отразится. - А.Л: Вы чувствуете в себе своих героев? - Л.М: Нет-нет. Это игра, с ума я не схожу. И жизнь не моя. - А.Л: Давайте пообщаемся с нашими телезрителями. Добрый вечер, говорите, пожалуйста! - ЗРИТЕЛЬ: Здравствуйте! Хочу задать вопрос вашему гостю. Раз вы играете Чехова и Достоевского, значит, в моих глазах заслуживаете уважения. Правда, не скрою, ваши спектакли я не видел. Скажите, ведь культура может только обозначить проблемы общества, и то если власть не затыкает ей рот. Но справиться с грозными явлениями она не в силах. По-вашему, что такое культура? Утонченный наркотик, способ заработать деньги или что-то другое? - А.Л: Спасибо. - Л.М: Для меня культура - способ выживания в этом жестоком мире благодаря истинным ценностям, которые передаются из поколения в поколение. И не важно, делается это устно, письменно или через интернет. Нужно впитывать и брать лучшее. - А.Л: Некий фактор самообразования? - Л.М: Естественно. Но если ты сам не захочешь, тебя никто и ничто не научит. - А.Л: Мне кажется, что чем дольше живешь, тем интереснее учиться. - Л.М: Конечно. Вы знаете, у меня трое внуков, и двое пытаются идти по моим стопам. Старшему внуку 16 лет, он пришел в ТЮЗ актером. Даже успел сняться со мной в одном фильме – в «Дюймовочке» Леонида Нечаева. Я там играю крота, а он кротика, ожившую фотографию. Кстати, очень хороший фильм. Скоро в Петербурге состоится вечер памяти Нечаева - замечательного детского режиссера. Еще он играет на гитаре, поет песни. Мне это очень нравится, но я за него беспокоюсь. Здорово, что его тянет и к звукорежиссере – это более надежная профессия. Ведь за 275 лет существования Академии театрального искусства из ее стен вышли тысячи людей, а мы знаем и помним сотни полторы, не больше. Все - дело случая. Мне в жизни выпало два счастливых случая - Зон и Сокуров. - А.Л: Давайте еще один звоночек снимем. Говорите, пожалуйста! - ЗРИТЕЛЬ: Добрый вечер! На какие книги вы опирались, готовясь к ролям Ленина и Гитлера? Это архивные данные или все-таки популярная литература? - Л.М: В частности, я искал воспоминания о Ленине, причем изданные до 1937 года, где он еще предстает человеком, а не божеством. Например, кое-что взял из воспоминаний Крупской. Например, она рассказывает, как Ленин, стоя на углу какой-то улицы в Париже и беседуя с меньшевиком, придержал его за пуговицу, когда тот хотел уйти. Я использовал это прием в сцене со Сталиным. Что касается Гитлера, я слушал подлинные записи его бесед. И знаете, все это глупости - его желание засеять Украину крапивой и т.п. Вообще сейчас доступно много информации: вышла Энциклопедия Третьего Рейха, переводы застольных бесед Гитлера, довольно объективные воспоминания его современников. Сценарист Арабов и режиссер Сокуров впервые показали Гитлера человеком жалким и полубезумным. Но сколько таких людей мы встречаем в своей реальной жизни?! - А.Л: Вероятно, есть политический лидер или, может, исторический персонаж, которого вы хотели бы сыграть? - Л.М: В своей литературной работе, моноспектаклях, я играю все, что хочу. А в кино ты – подчиненный, тебя видят в чьей-то роли или не видят. - А.Л: Но все равно. - Л.М: Просто такая профессия. Например, у меня есть одна роль, о которой мало кто знает. Это совместная российско-финская лента о том, как в 1918 году устанавливали границу в Сестрорецке (она есть на диске). Я был единственным российским актером, все остальные - финны. По-моему, удачная роль. Я играю дворянина, которого большевики поставили охранять границы. Он пользуется своим положением, забирает кое-какие вещи и бежит от Советов в Финляндию. Подружился с молодым финским начальником границы. Тот отписал начальству, а ему приказали обменять перебежчика на пять аристократов. Когда мой герой вернулся, его, конечно, сразу расстреляли. Хорошо, сильно сделано. - А.Л: А Путина вам было бы интересно сыграть? Безо всяких политических оценок, исключительно как личность. - Л.М: Не знаю… Да и никто не предлагает. - А.Л: Рано? - Л.М: Нет, не рано. Я его уже намного перерос. - А.Л: Пять часов грима, и... - Л.М: Дело не в гриме. Это как история с Высоцким – сделали ожившую мумию. Недаром Марина Влади выступила против этого фильма. Того же Сокурова вряд ли заинтересует Путин. Вроде он хочет заняться «Божественной комедией» Данте. Мне жизнь и так много подарила. Все-таки 71 год, а я нужен и студентам, и зрителям. Люди ходят на мои спектакли. Несколько раз было, что даже не аплодировали, а тихонечко уходили, ничего не говоря. Это самое дорогое. Станиславский мечтал, чтобы в театре не аплодировали, а задумывались. Ведь актеры не выбирают, это их выбирают. - А.Л: Ой, как грустно это прозвучало! Давайте еще звоночек примем. Говорите, пожалуйста! - ЗРИТЕЛЬ: Добрый день! Вы играли очень разных, часто противоположных людей. Я знаю, что Фрейд делал психоанализ Достоевского, при остальных не в курсе. Вам интересна психологическая сущность этих людей? Вы можете сказать о них что-нибудь новое? - Л.М: Естественно. - А.Л: И это очень интересно. - Л.М: Мы привыкли видеть Ленина, произносящего лозунги: «Здравствуйте, товарищи! Вперед!». А это полное издевательство. Ведь у него была циклотимия - заболевание, при котором человек может месяцами оставаться ровным и приветливым, а потом - взрыв. Так и было. И срываясь, Ленин кричал так, что было слышно за стенами Кремля. И вслед за этим недели страшной депрессии. Кстати, есть фильм под названием «Больной № 1», где про эту болезнь рассказывает академик Виноградов. Я искал и впитывал всю эту информацию, чтобы правильно сыграть. Смотрел страшные фотографии, которые в Горках делала сестра Ленина. Финал у Сокурова неслучайно придуман в Горках, и натуру мы снимали именно там. Сокуров просто надиктовал мне, что делать, а потом кто-то посчитал, что у меня в одном кадре 36 мимических движений лица. Ленин действительно смотрел в вечность. - А.Л: Ответ прозвучал. Следующий звоночек. Говорите, пожалуйста! - ЗРИТЕЛЬ: Здравствуйте! Это Виктор Петрович. Ведущий спросил, могли бы вы сыграть Путина, а вы не ответили. Я могу сказать, почему: любой хороший артист может играть только содержательный образ. Спасибо! - Л.М: Это ваше мнение. Но я думаю, что каждый человек имеет свое содержание. Другое дело, что оно переосмысливается. Люди у власти – вообще очень сложная тема. Власть и лечит, и калечит. В свое время Сокуров читал уроки истории Ельцину и однажды сказал мне: «Я посоветовал Борису Николаевичу взять на главные роли немцев, чтобы не было коррупции». Ельцин, как известно, его не послушал. Кстати, про него снят замечательный документальный фильм. Вообще сейчас в стране не демократия, а настоящий разгул. Плохо, конечно, если гнобят, и приходится обо всем говорить шепотом, но нашим детям и внукам очень трудно во всем разобраться в этом море вседозволенности. - А.Л: Пройдет совсем немного времени, и к Ленину, и к Гитлеру будут относиться приблизительно так, как мы с вами сейчас относимся к Наполеону. - Л.М: Правильно. - А.Л: Все было давно и не правда. - Л.М: Хорошо, что есть кино, и мои Ленин с Гитлером останутся. И будет понятно, что это сказано честно, потому что объективно. Благодаря талантливым людям - Арабову и Сокурову. - А.Л: Давайте еще возьмем трубочку. Говорите, пожалуйста! - ЗРИТЕЛЬ: Здравствуйте! Играя своих персонажей, вы находили в них что-то положительные, или сплошной негатив? - Л.М: «Когда играешь зло, ищи добро». Это еще Станиславский говорил. Конечно, были и положительные черты, и переживания, и страдания. Они же люди. А Ленин к тому же долго болел, и кто-то руководил за него. Он был просто не в состоянии это делать. Представьте себе – у человека половина мозга не работала! Настоящая беда. Или Сталин. Я его, правда, не играл, но у меня есть программа «Изгой. Судьба Александра Галича». А Галич – автор гениальной поэмы о Сталине, которую я читаю. И там – два монолога от имени Сталина. Читая, я каждый раз пытаюсь вжиться, ищу. Но не в себе! Нужно начитывать, начитывать и начитывать, а потом по крупицам что-то выбирать. Недавно скончался замечательный актер Равикович. Он рассказывал, как, работая с Алисой Фрейндлих, наблюдал за ее подготовкой. Она ведь тоже ученица Зона и всегда набирает материал для роли. Так и вырастет образ. - А.Л: Замечательно, что вы сделали книгу про Зона. - Л.М: Да, я просто счастлив. - А.Л: Она есть в продаже? - Л.М: Да. Точно продается в киоске Театрального музея и в магазине «Порядок слов» на Фонтанке, недалеко от цирка. Там есть очень редкие фотографии: например, как Виторган, Фрейндлих и мы с Левой Додиным на первом курсе играли петухов. - А.Л: Очень интересно. - Л.М: Это дань памяти моему учителю. - А.Л: Давайте еще звоночек примем. Говорите, пожалуйста! - ЗРИТЕЛЬ: Здравствуйте! Я недавно смотрела документальный фильм о том, как евреев сжигали во время войны. Думают, об этом долго будут помнить. - Л.М: К сожалению, варвары существовали всегда. - ЗРИТЕЛЬ: Молодому поколению о России почти ничего не осталось - чужие ритмы, чужие слова. Как вы относитесь к новым постановкам классики, когда от нее ничего не остается? Почему актеры не противятся таким вещам? И второй вопрос. Многие сейчас предлагают что-то изменить в РПЦ. Но ведь она стоит как скала уже много, зачем менять? Как вам кажется, откуда пошли нападки? Церковь - единственное, что осталось русского у русского человека. - А.Л: Спасибо. Леонид Павлович, в последнее время у нас ни одна программа не обходится без вопроса о РПЦ, поэтому не удивляйтесь. Вообще что осталось от русской культуры? Каковы ее отличительные особенности? Где она начинается и заканчивается? - Л.М: Культура либо есть, либо ее нет. Например, у Вишневской хватило мужества после «Евгений Онегина» в постановке Бархатова сказать, что ноги ее больше не будет в Большом театре. Я видел телевизионный вариант. Сейчас концепция часто преобладает над исполнением, современное веяние. - А.Л: Но ведь эксперименты – одна из задач театра? - Л.М: Обязательно, но это не значит, что… Вообще, говорят, что это пошло с Мейерхольда, а он был учеником Немировича-Данченко и Станиславского. Зон нам рассказывал, как Станиславский ему говорил: «Эх, было бы у меня время, я бы показал Мейерхольду, что такое формализм!». Потому что его интересовала не форма, а сущность. У хорошего актера не видна грань между персонажем и им самим. Все начинается с элементарных вещей. На первом курсе мы обязательно учим играть зверей, цирк. В последний раз повели ребят в океанариум, и они смешно и интересно показали всех его обитателей. Тем самым человек внутренне освобождается: если сыграешь собаку, кто угодно по плечу. Или, например, сыграть воздушный шар. Вы не представляете. Сколько у нас было разных историй: один морщится, другой резко выпускает воздух, третий лопается. В этом уже есть характер. - А.Л: Большое спасибо, Леонид Павлович! Очень хорошо, что вы к нам пришли. Кстати, только что были дни рождения некоторых ваших персонажей. - Л.М: И мой тоже. - А.Л: Замечательно. Впереди у нас майские праздники, что тоже приятно. Хочу пожелать вам всех благ, насколько это возможно в наше сложное время, и естественно, сохранять бодрость, которая у вас есть. Ну и нести людям замечательную книгу. - Л.М: Обязательно. Это мое главное дело! - А.Л: Давайте покажем обложку телезрителям, чтобы они знали, как книга выглядит. - Л.М: Она называется «Школа Бориса Зона». - А.Л: Надеюсь, до новых встреч. И еще раз большое вам спасибо! - Л.М: Минута есть? - А.Л: Конечно. - Л.М: Близится День Победы, и я хочу закончить строчками Твардовского: Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны. В том, что они - кто старше, кто моложе - Остались там. И не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь. Речь не о том, но все же, все же, все же... - А.Л: Уважаемые телезрители, Леонид Мозговой был сегодня у нас в студии. Встретимся совсем скоро, не прощаюсь! Телеканал «ВОТ!», «Особый взгляд», 24 апреля 2012, 20.00
|
|
Поделись новостью с друзьями: |
|
Ссылка на видео-версию
783
