Lushnikov Live TV — 19:13 21 Ноября 2011 —
Владимир Мукусев: «Вовлечение молодежи в политические игры – по сути, политическая педофилия... ».
Журналист Владимир Мукусев и Алексей Лушников в программе "Особый Взгляд"
Владимир Викторович Мукусев – журналист, политолог, автор и ведущий ряда телевизионных проектов. В конце 1980-х годов – ведущий и выпускающий редактор программы «Взгляд».
Алексей Лушников - телеведущий, создатель и владелец телеканала "Ваше общественное телевидение!". Студия прямого эфира
телеканала "Ваше общественное телевидение!"
Санкт-Петербург
- А.Л: Здравствуйте, уважаемые телезрители! В эфире - «Особый взгляд». Я с большой радостью представляю Владимира Мукусева - легенду нашей телевизионной жизни и журналистики, человека, который в свое время делал программу «Взгляд» и помогал фокусировать наши взгляды. Его появление в нашей студии неслучайно. Володя, еще раз здравствуй! - В.М: Привет, дорогой! Вы уловили тон моего друга и в какой-то степени шефа Алексея Лушникова, уважаемые зрители? Дело в том, что сегодня у нас праздник - День работников телевидения. Слышали когда-нибудь о таком? - А.Л: По-моему, это даже международный праздник. Так что, Володя, сегодня мы наедине со всем миром. - В.М: Поздравляю! - А.Л: Что ж, это здорово и прекрасно! - В.М: А я между прочим с подарками. Вот книжка. - А.Л: Да. - В.М: Здесь совсем другой Мукусев. - А.Л: Смотри-ка, черно-белый Мукусев и название: «История одного журналистского расследования». - В.М: Она уже есть на Невском, в доме Зингера (Дом книги – прим. ред.). - А.Л: Расскажи, пожалуйста, что это за книжка. - В.М: Эта книжка посвящена тому, чем я занимался последние 20 лет. Речь в ней идет о расследовании убийств моих коллег и друзей в Югославии, но не только об этом. По сути, это рассказ о телевидении. Мне бы погрустить надо, а я говорю не с грустью, а с определенной уверенностью, надеждой на то, что с нашим телевидением все будет лучше, как сейчас. Во всяком случае если судить по временам, которые уже довелось пережить. - А.Л: Книжка ведь документальная? - В.М: Да, не комиксы. - А.Л: Не художественная литература. - В.М: Высокохудожественная! - А.Л: Да, крайне интересно. Володя, скажи, это твоя первая книга? - В.М: Вторая. Грустно, что первую, которую собирался выучить наизусть, судя по всему, ты даже не читал… - А.Л: Нет, Володь, я не говорю, что изучаю что-либо наизусть... Ты меня поставил в неловкое положение, и я теперь не знаю, что делать. Пойти застрелиться? Впрочем сейчас разговор не об этом, а о об очень приятном событии. Я уже говорил в наших передачах, что Владимир Мукусев получил очень авторитетную и важную премию Артема Боровика. - В.М: Пятнадцатого числа. - А.Л: Да, 15 ноября. Володя, еще раз искренне тебя поздравляю! Мне очень радостно. - В.М: Спасибо! - А.Л: От всего сердца! Мы сейчас покажем эту премию, вот так она выглядит (Показывает награду.) - В.М: Какой-то свиток. Может, тора? - А.Л: Может, тора. Вероятно, и что-то другое. - В.М: Да. - А.Л: Володя, расскажи о вручении премии, как это происходило? Твои ощущения. - В.М: Мы так хорошо и легко начали. А все, что связано с премией, вызывает у меня не то, чтобы тоску, а серьезное желание обозначить некоторые позиции. Первое и главное - эту премию нельзя купить. Наверное, многие сейчас скажут: «Как?! Разве есть премии, которые можно купить?». Давайте не будем хватать меня за язык, поттому что я не собираюсь сейчас озвучивать прайс на «ТЭФИ» и т.п. Здесь дело в другом. Леша, прочти, пожалуйста, состав жюри. - А.Л: Здесь есть даже состав жюри? - В.М: Да, есть. - А.Л: Состав жюри: Генрих Боровик - председатель, Всеволод Богданов (председатель Союза журналистов России), Ясен Засурский (декан факультета журналистики МГУ – я не ошибаюсь?). - В.М: Да. Многолетний декан. - А.Л: Владимир Лукин – известный правозащитник. - В.М: Да, правозащитник и еще сегодня он представляет некую контору, которая занимается правами человека при президенте. - А.Л: Ирина Петровская. Я не знаю, кто это. - В.М: Телекритик, моя бывшая студентка. - А.Л: Понял. - В.М: Неважно… Важно то, что все они практически находятся под рентгеном. Это медийные, публичные люди, и если бы премию присваивали кулуарно – дадим-не дадим, - то уже шестнадцатого числа не один журналист поинтересовался бы: «А почему вы дали премию именно Мукусеву?». Но таких вопросов не возникло, потому что есть что ответить: «Мы видели программу, которая была снята здесь». И программа эта была посвящена двадцатилетнему расследованию убийства наших корреспондентов в Югославии и тому, что я делал потом - как депутат Верховного Совета, как журналист и просто как друг одного из убитых (Вити Ногина). Ну и конечно моему бесконечному боданию с государством под названием сначала СССР, затем - Россия в поисках ответа на единственный вопрос: почему убийством и пропажей российских граждан, бывших советских в чужой стране занимается частное лицо, а не само государство? И почему государству наплевать, что 1 сентября 1991 года два журналиста Гостелерадио СССР - Виктор Ногин и Геннадий Куренной поехали в командировку и обратно не вернулись? - А.Л: Гостелерадио – так в то время называлось государственное телевидение. - В.М: Сначала поднялся шум буквально до небес: «Пропали журналисты!». Горбачев тогда написал письмо бывшему руководству Югославии с просьбой помочь найти ребят. Но прошло два месяца, и СССР рухнул, а вместе с ним и все союзные государственные органы: Генпрокуратура СССР, Служба Внешней разведки СССР, МИД и так далее. Появилось новое государство, точнее сразу много государств, и в том числе Россия. Какие журналисты? Это было так давно! Да недавно совсем - два месяца назад. И кроме того Россия – правопреемник СССР. Собственно с того момента и началось мое хождение по кабинетам и написание разных писем, к счастью, от имени не просто частного лица, а депутата Верховного Совета. Масса вопросов и все – без ответа, как в пустоту. Спустя много лет я выяснил, что произошло страшное преступление, - ребят убили, - и нашел ориентировочное место захоронения тел. Уже начались работы по вскрытию предполагаемой могилы, и вдруг по указу товарища Ельцина № 1400 я из депутата Верховного Совета и председателя специальной парламентской комиссии, официального лица превращаюсь в туриста, который что-то копает на берегу безымянной речки. Мне недвусмысленно дали понять, что больше посольство помогать не будет. А местные бандиты только того и ждут, чтобы забраться в карман, где есть документы, деньги, да еще и камеру прихватить. В конце концов война все спишет! Я уехал в Москву в надежде, что вернусь в новом статусе. Ходил по кабинетам и говорил: «Ребята! Я только что из Хорватии и должен туда вернуться, закончить расследование и найти тела журналистов. Чтобы похоронить их в родной российской земле, и чтобы дети, жены и родители могли прийти на могилку и положить цветочки. Государство должно признать – они не пропали и не просто умерли, а погибли, выполняя служебный долг». - А.Л: Профессиональный. - В.М: Да, профессиональный долг. Награждать их или нет – второй вопрос, первый – это пенсии. Мы потеряли в Югославии коллег и друзей, а семьи – кормильцев. Тем более, если вспомнить, что творилось в России в 1990-е годы... Люди остались вообще без денег, без средств к существованию. К сожалению, государство, начиная с президента Ельцина и заканчивая последними, в помощи отказали. А потом начались еще более странные вещи. Я пошел к нашим коллегам, на Первый канал, который собственно и отправил журналистов в Югославию, и там услышал: «Старик, это было в девяносто первом, а сейчас - девяносто третий год! И потом – какая Югославия, Хорватия и Сербская краина? Посмотри, Белый дом стоит в лесах и колючей проволоке. Уже танки подгоняют, здесь война идет, а ты про какую-то там...». В итоге у меня изъяли все документы, и я пошел дальше – на Второй канал, затем на НТВ. Везде мимо. Следующий шаг – газеты. Начал с «Московских новостей» и дошел до «Известий». Слава богу, «Известиями» тогда руководил Игорь Голембиовский - блистательный журналист и организатор. С его именем связаны лучшие «годы жизни» этой газеты. Он взял у меня часовое интервью, расшифровал его и опубликовал практически все, что я рассказал ему о своем расследовании в Сербской краине. Правда, я подчеркнул, что это - моя версия, и я - не великий сыщик, не представитель спецслужб и не суд, который может определить степень вины и назвать преступника преступником. Не мне выносить приговор. В итоге на следующий день вышла газета, на первой странице которой были напечатаны фотографии убитых журналистов и стояла подпись: «Убийцу Виктора Ногина и Геннадия Куреннова зовут Ратко Барович». И ни слова про версию! К сожалению, эта публикация поссорила меня с родственниками ребят: они обвинили меня в том, что я отнял у них последнюю надежду. Доказать, что я ни при чем, и хотел заставить органы власти наконец обратить внимание на эту историю, к сожалению, не удалось. После всех этих событий я не раз слышал, как мне бросали в спину: «Ой, это Мукусев из Красного Парламента!». Какой Красный Парламент? О чем речь, если я был в Комитете по правам человека, которым руководил Сергей Адамович Ковалев? Кстати, при Брежневе он отсидел восемь лет за то, что называлось «антисоветской агитацией». Мукусев – красный депутат. Полный бред! Ну да бог с ним. Затем продолжились мои хождения по кабинетам и активная переписка. Так прошло 20 лет. Последние письма уже были адресованы нашему президенту Дмитрию Медведеву и президенту Хорватии Иво Йосиповичу. Я обратился к ним с единственной просьбой – закончить расследование и создать для этой цели российско-хорватско-сербско-боснийскую комиссию. Ведь это нужно всем! Хорватам – чтобы снять с себя подозрения в преступлении. Сербам, чтобы признать факт убийства журналистов. Хотя мне везде говорили, что это невозможно, потому что сербы – наши братья и не могли убить русских, и вообще все эти проблемы на Балканах… Одним словом, привычная фигня. Извини, Леш, что так долго все рассказываю, просто до сих пор больно. Я ведь только просил закончить расследование! Сербам и хорватам это тоже необходимо. Ведь они хотят в Европейский союз, а для этого надо перевернуть страшную и темную страницу противостояния и войны, отправить военных преступников в тюрьму. Есть Гаагский суд, есть трибунал, пусть они разбираются, а мы зарыли топор войны. Да, я просил еще кое о чем. Дело в том, что Витя Ногин закончил Загребский университет. И я предложил учредить там его именную стипендию, чтобы студенты, которые выбрали для себя непростой путь журналиста, понимали, чем им придется заниматься, и знали имена своих коллег. А еще я хочу поставить памятник на месте гибели ребят. Понимаю, наверное, это бред и вряд ли возможно, но хочется обозначить место, где они погибли, тем более что оно точно известно. Давайте проведем фестиваль в Хорватии и назовем его «Не стреляй!». Помнишь, у Юры Шевчука есть песня с таким названием? Соберем там американских, российских, хорватских, сербских, боснийских журналистов, которые видели войну не по телевизору, а живьем. И посмотрим друг другу в глаза, попытаемся если не прекратить войну, то хотя бы сделать так, чтобы на одного человека было убито меньше. Неужели мы работали только для пропагандистского эффекта? Только сербы не могут убить русских? Хорваты – усташи, сербы – четники и так далее? Вытащим весь этот кровавый хлам, потрясем им перед телекамерами и будем горды тем, что мы на чьей-то стороне. Давайте сделаем такой фестиваль! В итоге после очередного письма появился памятник. Меня попросили написать для него русский текст. - А.Л: Как он называется? - В.М: Удивительная была история! Я пять лет подряд ездил туда, в Сербскую краину, которая сейчас является территорией Хорватии. Каждый год 1 сентября приезжал, клал цветочки и зажигал свечку рядом с тем местом, где убили наших журналистов. Это часть дороги со сгоревшим асфальтом. О моих визитах узнали местные ветеранские организации. Люди прочитали несколько моих интервью, которые я давал в Хорватии, собрали деньги и попросили разрешения у местных властей поставить памятник, чтобы этот сумасшедший русский не на дороге клал цветы и ставил свечку, а на камень. - А.Л: Сами местные жители? - В.М: Да, обычные крестьяне. Забегая вперед, должен сказать, что на открытии памятника я подошел и спросил, сколько им заплатили за работу. Они посмотрели на меня, как ты сейчас смотришь, и ответили, что ничего. А когда поинтересовался, кто сделал памятник – это раскрытая книжка из черного гранита с надписями на хорватском и русском языках, - сказали, что все сработали сами и просто так, бесплатно. Знаешь, меня распирало и дальше задавать вопросы, а внутри было так светло. Ведь самые обычные люди в чужой стране что-то нашли такое в своей душе и поставили этот памятник смелым русским журналистам (как они их называют), погибшим на их земле, а у себя на Родине я 20 лет ходил по кабинетам и не мог ничего добиться. Мне все говорили, что я сошел с ума – нужен проект, архитектор, деньги, место. А там меня никто ни о чем не спрашивал. Взяли и сами все сделали. Простые крестьяне оказались выше и достойнее во всех смыслах наших чиновников. - А.Л: Ты рассказываешь потрясающие вещи! - В.М: Вот такая история. Памятник стоит, мы его открыли, хотя в общем-то не без проблем. Понимаешь, когда я приехал, увидел флагшток и спросил у руководителя местной ветеранской организации, какой флаг там будет висеть. Он, конечно, ответил, что хорватский. Ни в коем случае не желая его обидеть, я постарался донести свою мысль и сказал: «Оркан, понимаешь, я воспитан в такой стране, где флаг вешают либо над каким-то государственным учреждением либо в знак победы. Например, флаг над Рейхстагом. А ты хочешь повесить хорватский флаг над памятником, где написано, что погибли два журналиста. Чью победу ты хочешь отпраздновать?». В итоге договорились повесить флаг Международной ассоциации журналистских союзов. Еще были перипетии с текстом. Читаю русский вариант: на этом месте 1 сентября 1991года при исполнении своих служебных обязанностей трагически погибли журналисты Гостелерадио СССР Виктор Ногин и Геннадий Куренной, вечная память. Все правильно. Затем прошу перевести мне хорватский текст. Читают: на этом месте незаконные сербские вооруженные формирования убили русских журналистов, вечная память. И это уже все в граните! Я говорю: «Оркан, дорогой! Ты понимаешь, что это не эпитафия, а приговор. Разве был суд?». Он отвечает: «Что мне суд? Ты посмотри на меня!». А у него 12 ранений и два метра шрамов на теле. Для него это и есть война. Я пытаюсь ему объяснить: «Оркан! Не торопись принимать так близко к сердцу. Откуда ты знаешь, что убили? Это моя версия, но суда не было. Значит, погибли. Я так и написал, а ты пишешь, что убили сербские вооруженные формирования. Ты видел кого-нибудь на скамье подсудимых? Нет!». И рассказал ему про памятник погибшим в блокаду на Серафимовском кладбище в Питере. Я туда часто хожу на могилы родных. На памятнике написано в лучших традициях советского времени – там, за коммунизм, против фашизма и т.д. А под ним - несколько метров этих самых блокадников, имена которых мы никогда не узнаем. Получается ерунда: памятник блокадникам, а написано про коммунизм и фашизм, будто людей убили носители этих идеологий. Ну и говорю: «Оркан, понимаешь, какая штука. Пройдет двадцать, не знаю, сколько лет, но вы помиритесь с хорватами». - А.Л: С сербами. - В.М: Да, с сербами. Так вот, продолжаю: «Надеюсь, что так и произойдет. А памятник будет напоминать вам о том, что сербы убили. Так вы никогда не закончите воевать». Он смог ответить только: «Ну, извини!». Одним словом, все непросто. Хорошее и благородное дело, но, к сожалению, со своими трудностями. И все-таки, слава богу, памятник стоит! - А.Л: Скажи, а на свои письма, отправленные Медведеву и иже с ним, ты получил какие-нибудь ответы? - В.М: Медведеву я написал коротенькую записку в его любимом Твиттере и еще лично отвез письмо в приемную, отстоял там очередь и отдал в окошечко. Через месяц получил ответ: «Письмо принято к сведению». Все! Это все, что может сделать наше золотое, дорогое и великое государство в лице замечательных двойняшек. Даже бог с ним, с памятником и медалями, доведите расследование до конца! Ведь на руках документы, карты и т.д. Хотя бы выкопать, привезти домой и отдать последний долг. Нет! - А.Л: Почему? - В.М: Не знаю. Я не могу этого объяснить. 20 лет пытаюсь получить ответ на этот вопрос. - А.Л: Володя, за 20 лет у тебя, наверное, возникли какие-то ощущения, почему столь понятное дело буксует? Ведь здесь ни политики, ни нефти, ни золота - ничего! - В.М: А как знать? Ты сейчас произнес одно ключевое для нашей страны слово - нефть. - А.Л: Сербия… - В.М: Да, газовые дела, потоки и так далее. Понимаешь? - А.Л: Конечно. - В.М: Я придумываю, но… пытаюсь понять, что в нашей стране мешает поставить точку в этой трагической истории. Ведь русские люди до сих пор лежат в чужой земле. Я не знаю и не понимаю! Собственно, как раз об этом книга. - А.Л: Вообще мы с тобой не первый год вспоминаем эту ситуацию в программах, и я всякий раз поражаюсь, как и почему? Что мешает? - В.М: Леша... - А.Л: Ну не такая же сила нефти и газа! - В.М: Понимаешь, таких ребят более двухсот, а Ногин и Куренной открывают этот скорбный список. 200 человек, которые погибли потому, что были журналистами в нашей демократической стране. Думаю, ответ надо искать здесь. Можно, конечно, обращаться к сербам, хорватам и боснийцам, но у них там свои заморочки, включая косоваров, которые хотят всем составом стать российскими гражданами. И тут мы с каким-то памятником и комиссией. Не знаю… Я - выпускник Дипломатической академии, я ходил туда каждый раз, когда отправлял письма, особенно за рубеж. Нужно было написать так, чтобы не подкопались ни с правовой, ни с дипломатической точки зрения, ни по части этикета. Я ходил советоваться к своим учителям, задавал вопросы, а в ответ видел опущенные головы. И недоумевал, говорил: «Дорогие мои! Вы же все в прошлом – уполномоченные послы, прошли колоссальный дипломатический путь, так объясните мне, почему мы плюем на наших сограждан, которые оказываются в беде? Да еще в такой страшной. Почему мы им не помогаем? Почему если бы в Адриатике что-нибудь случилось с американскими гражданами, там немедленно появился бы 7-й флот? Немедленно!». - А.Л: Володя! - В.М: И опять опущенные головы. Леша, здесь вот какая штука. Открытию памятника, о котором я рассказал, очень мешали наши дипломаты, в частности, российское посольство в Хорватии. Вплоть до того, что прежде чем поставить памятник, полковник Оркан все залил асфальтом, хотя по плану там должна была лежать плитка. Когда я приехал и увидел асфальт, немного удивился и спросил, зачем. Знаешь, что он ответил? «Вдруг взрывчатку подложат - у меня есть такие сведения. Плитку можно снять и положить обратно, с асфальтом сложнее, и дырка будет видна». То есть после вызова в наше посольство и разговора с нашими дипломатами, которые запретили ставить памятник, он предположил, что готовят некую акцию, или могут готовить. Не знаю, как сказать, чтобы и тебя, и меня потом ни к чему не привлекли. - А.Л: Но почему? - В.М: Я говорю о подходе. Ну, а Оркан, как бывший сапер, простой военный работяга, решил, что не исключена вероятность взрыва вместе со всеми участниками открытия. - А.Л: Это уже перебор… - В.М: Наверное. Я это сказал к тому, что есть не просто равнодушие, это еще и активное противодействие. - А.Л: Почему?! - В.М: Я часто слышал слово «провокация», но в чем она, никто объяснить не смог. Мы же просто поставили памятник на месте гибели журналистов. Кстати, он такой – первый в мире. В Нью-Йорке есть стела с именами, но она сооружена не на месте гибели. Так что памятник в Хорватии уникален. По-моему, это все должна взять на себя Международная ассоциация журналистских союзов. Если бы поставить такие памятники в разных местах, где погибли наши ребята, в том числе в Чечне, Югославии, Афганистане, было бы здорово. - А.Л: Мне кажется, вся эта история - от бессилия найти справедливость на Родине и попытаться сделать так, чтобы правда выплыла наружу. Володя! Тем не менее профессиональное сообщество тебя не просто отметило, а наградило премией Артема Боровика. И это очень важно! Позволишь мне сейчас перебиться телефонным звоночком? А после этого мы продолжим. - В.М: Я могу сказать еще два слова по поводу премии? - А.Л: Да, конечно. - В.М: Церемония проходила в театре Et Cetera Александра Калягина. Там собрались очень разные люди, но в основном, конечно, журналисты. Из 600 работ отобрали 30, их авторы и стали финалистами. Я пришел и получил бумажку «Финалист конкурса Артема Боровика». Когда взял ее в руки, вспомнил, что подарил свою книжку одному из членов жюри - Всеволоду Богданову с надписью: «Спасибо за не оказанную помощь. Владимир Мукусев». Конечно, я сделал это неслучайно - Союз журналистов России не пожелал играть в этой истории активную роль. Надо ж было так вляпаться! И вдруг в зале пошли кадры с последнего Витькиного репортажа, и Алексей Кириллович Симонов - президент Фонда защиты гласности вручил приз мне. Да, в Интернете почему-то написано, что к призу прилагается полтора миллиона рублей. На самом деле нет никаких денег. Это высшая награда профессионалов профессионалу. И все. - А.Л: Что ж, уважаемые телезрители! Давайте перейдем к событиям последних дней. Не знаю, куда перекинуть мостик? Может, к таджикской истории, Володь? Она связана с двумя летчиками, один из которых является гражданином России, которым в Таджикистане присудили большие тюремные сроки. Ну и пошла соответствующая российская реакция на это. Твои комментарии. - В.М: Комментарий первый. Я зауважал одного корреспондента, - страшно сказать, Второго канала, - Евгения Ревенко, начавшего эту историю. Точнее, начала все, как ни странно, его мама, до которой достучались родственники этих самых летчиков. Там какая-то долгая дружеская связь. Признаю, и на Втором канале работают журналисты, а не только представители другой древнейшей профессии. Второе - мне кажется странным, что мы прячем связь между этими событиями и высылкой нелегальных таджикских мигрантов. Почему не сказать открыто, что обидели наших, и мы всей мощью государства... Где ясная и четкая позиция президента и его структур? Нота, выслать посла и вплоть до более серьезных последствий: «Будем защищать своих, чего бы нам это ни стоило!». Почему этого не происходит, для меня загадка. Еще я не очень понимаю своих коллег-журналистов и правозащитников, которые вдруг начали защищать нелегальных таджиков. Ребят, они же нелегалы! Надо раскопать всю цепочку и заткнуть дыру, чтобы их не было. - А.Л: Да, все очень непонятно. А заявление Медведева о том, что это стечение обстоятельств, а потом вышло... - В.М: Да как, зачем? - А.Л: Потом Онищенко со своими заявлениями... - В.М: Да, что все таджики резко заболели СПИДом. Бред! - А.Л: Скажи, пожалуйста... - В.М: По сути, это продолжение моей истории. Бабы еще нарожают! Главное, чтобы были нефть и газ. А российский народ? Главное, чтобы он правильно проголосовал, а остальное…. - А.Л: Про голосование крайне любопытно, потому что избирательная кампания уже подходит к финишной прямой. Твой взгляд, как это все происходит? - В.М: Не знаю, свистел бы я, если бы оказался вчера вечером на матче двух великих борцов - нашего и американца - и увидел Путина, который пришел попиариться на фоне знаменитых спортсменов. Скорее всего нет, но мне было безумно стыдно, если бы этот свист раздался в мой адрес. А вот им не стыдно в бадминтон играть, амфоры доставать из Эрмитажа и т.п. Простите меня за выражение – принюхались! Свое не пахнет. И мы тоже привыкли к тому, что наблюдаем каждый день, а ведь происходит достаточно серьезная вещь. Мы-то с тобой еще помним, а мои студенты не жили при советской власти и КПСС, не знают, что такое одна партия во главе и застой, и что в итоге это приводит к развалу. - А.Л: Это они как раз знают! - В.М: Они не помнят смердящий запах, который тогда исходил от Кремля и всех властных структур. Может быть, в силу возраста и так далее, но я все хорошо помню. Как подумаю… Господи, Грызлов! Мы же учились вместе. Путин младше меня, а Медведев вообще ребенок по сравнению со мной. Неужели кремлевская зона превращает молодых, здоровых, грамотных и мыслящих людей в существ, которым по фиг страна и все, что в ней происходит? Они решили так, а не иначе. Вокруг 29 кордонов из людей в погонах и без них, абсолютная вертикаль. А им говорят: «Ребята, вы - партия жуликов и воров!» И что? Как с гуся вода. Но ведь ничего не скроешь, и это не выдумка журналистов. Достаточно полистать любую газету, посмотреть Интернет и так далее. Кто фигурирует в любых судебных процессах, если дело вообще доходит до суда? Представитель этой партии. По этому принципу они и сбились в стаю. А вот рухнет доллар, или произойдет какая-нибудь техногенная катастрофа, на кого сможет опереться власть? - А.Л: Володь, но все-таки и там есть честные люди... - В.М: Понимаешь, я часто думал о том, что когда люди оказывались на оккупированных территориях, кто-то уходил в леса, а большинство оставалось. Один пек хлеб, другой лечил, в том числе немцев. Были и такие, кто шел в зондер-команды, становился полицаем, старостой и так далее. Я говорю об этом. О том, что отношение к власти должно соотноситься с внутренними убеждениями. Нужно спрашивать себя: «С кем я? Что я делаю?». - А.Л: А ты знаешь... - В.М: Я понимаю, что надо выживать, кормить семью и т.д. и т.п. Я, там, инвалид, кто-то еще… Понимаю, что это некорректное сравнение и прошу прощения, если кого-то обидел, здесь важны не прямые аналогии. Я говорю о другом. Над краснодонцами прокатилась страшная волна военной немецкой машины. Мы много чего знаем про Курск и Сталинград. Я разговаривал с краснодонцами, случайно оставшимися в живых. Они мне рассказывали, что коммунисты и начальство убежали оттуда первыми. Все советские партийные чиновники. А обычные люди и дети остались – без защиты, без перспектив. Я никого не обвиняю в экстремизме, а говорю о том, что на этой земле, здесь и сейчас, когда, слава богу, нет никакой оккупации и врагов, каждый должен решить для себя, кто он и с кем. В условиях круговой поруки не очень порядочных людей. Периодически из обоймы вытаскиваются некие представители партии и становятся «бывшими». Например, Лужков. Неважно, что он когда-то организовал эту самую «Единую Россию», сейчас его вызвали в прокуратуру. Неужели, зная об этом, все равно пойдут и будут за них голосовать? Есть такое понятие - «нерукопожатые» люди. У меня впечатление, что в «Единой России» собрались именно такие граждане. Конечно, и среди них есть те, кто не ворует и не грабит, но они вынуждены работать «потому, что потому». - А.Л: Попали волею судьбы. Давайте снимем звоночек и поговорим. Здравствуйте, говорите, пожалуйста! - ЗРИТЕЛЬ: Здравствуйте, это Александр. - А.Л: Да, Саша, говорите. - ЗРИТЕЛЬ: Хотел бы узнать ваше мнение по трем темам. В Москву планируют свезти 30 тыс. «НАШИх» для участия в выборах и наблюдения за дисциплиной. - А.Л: Да, мы это знаем. - ЗРИТЕЛЬ: Второе - избит Антонов после передачи «Открытая студия». - А.Л: Антонов – это кто? - ЗРИТЕЛЬ: И третье - Девотченко вернул награды, полученные из рук Путина и Матвиенко. - В.М: Давайте начнем с конца. Я не помню, чтобы Девотченко получал из рук Путина какие-то награды. К сожалению, лично с ним не знаком. Кстати, хорошая идея, надо будет пригласить его в субботу на «Желтую Подводную Лодку». Если господин Девотченко слышит меня, может считать это официальным приглашением. Вообще поддержка мастеров культуры «правящей партией» – серьезная история, особенно учитывая наше недавнее прошлое. Повторюсь: по-моему, Путин ему ничего не вручал. Если и вручала, то Матвиенко. Тогда честь и хвала этому человеку, который сделал сейчас то, что не рискнул сделать раньше. Здесь каждый должен решать за себя. По поводу избиения. Мы только что говорили о двухстах журналистах, которые погибли, выполняя свой профессиональный долг. И эти трагические истории, и избиения, скорее всего, планируются из одного центра. Что касается «НАШИстов», вы знаете... - А.Л: Подожди, я посмотрел в Интернете. Действительно на заправочной станции в Москве избили певца Юрия Антонова. Он стал жертвой молодого человека, который приехал на заправку и оставил свой мотоцикл у заправочной стойки. Певец возмутился тем, что мотоцикл мешает проехать другим, а дальше – по обычной схеме. - В.М: Думаю, этот случай не имеет никакого отношения ни к политике, ни к выборам. - А.Л: Мне тоже так кажется. - В.М: Вы уж извините, это... - А.Л: Из другой оперы. - В.М: Конечно, из другой оперы. И потом, я никогда не слышал, чтобы Юрий Антонов кому-нибудь доверял свои политические пристрастия. Возвращаемся к «НАШИстам». Знаете, это достаточно серьезно. Люди старшего поколения, - судя по голосу, вы относитесь к ним, хотя я могу и ошибаться, тогда извините, - должны помнить молодых людей с озверевшими лицами, которые тыкали в наших пограничников своими красными книжечками. Их звали хунвейбинами (члены молодежной китайской организации, активные участники Культурной революции – прим. ред.). Противостояние с Китаем в 1960-х годах было достаточно серьезным. Глядя на эти лица, ты понимал, что, скорее всего, им платят – рисом или еще как. Сейчас на некоторых акциях тоже можно увидеть подобные лица. Фактически это специально подготовленные команды для физической борьбы с оппозицией. И это часть нашей молодежи. И если когда-нибудь будет новый Нюрнберг, думаю, что вовлечение молодежи в политические игры – по сути, политическая педофилия - будет считаться одним из самых серьезных преступлений. - А.Л: Интересно, что порой меняется знак. Идет некая подготовка, а потом вдруг что-то происходит, и эти люди могут пойти на своих хозяев. - В.М: Безусловно! За деньги. - А.Л: Думаешь, все за деньги? - В.М: Ну а как? Сколько стоит курточка и обед в Макдоналдсе? А привезти из какой-нибудь Тулы или Рязани двадцать автобусов на Красную площадь? Это же все тысячи. Кстати, сегодня прошла информация, что депутаты Госдумы обратились в прокуратуру с просьбой проверить, куда уходят миллиарды рублей из государственного бюджета. На тех же «НАШИстов» выделены сотни миллионов. Почитай, в Интернете есть. Мне жалко этих детей, потому что, как и сорок лет назад в Китае, ими воспользуются, как туалетной бумагой, и выбросят. И у них нет будущего, потому что однажды они уже кого-то поддержали за деньги. А за другие деньги смогут и продать. Вот что страшно! - А.Л: Да, Володя… Предлагаю вернуться к тому, с чего мы начали. У нас осталось буквально две минуты. Еще раз хочу поздравить тебя с премией Артема Боровика. Мне кажется, что это очень важно, признан твой многолетний опыт. - В.М: Да, 20 лет. - А.Л: Глубокое исследование и твоя удивительная внутренняя стойкость, стремление чего-то добиться и человеческая, гражданская ответственность перед другом и в общем-то перед всеми нами. Если бы было больше таких людей, как ты, мы смогли ответить на значительно большее количество существующих вопросов. Спасибо тебе! Ты – хороший пример для ребят, которые сегодня только приходят в жизнь. Дай бог, чтобы кто-то из них пошел по твоим стопам! - В.М: Спасибо! - А.Л: Владимир Мукусев, уважаемые телезрители, был сегодня у нас в студии. Напомню, что книжка Владимира, посвященная расследованию, уже вышла из печати и продается. Рекомендую прийти в Дом книги, купить ее, прочитать и, возможно, сделать для себя какие-то выводы. На этом все. Встретимся совсем скоро! Телеканал «ВОТ!», «Особый взгляд», 21 ноября 2011, 17.00
|
|
Поделись новостью с друзьями: |
|
Ссылка на видео-версию
421
